16-го марта. Понедельник.
Воистину говорится, что понедельник – день тяжелый, и, что не начинай, ничего нового в этот день. Я, мало того, что исходил по-пустому, но еще обманули на облигации. Чертов вор, украл у меня. Сволочь прикинулся больным, а я пожалел и дал ему 14 руб., которые конечно не увижу, как не увижу его самого.
Я купил два коврика бумажных. На квартиру пришел удрученный, уж очень жаль мне 14 руб. Ну, что ж? Как видимо, я и умру простаком-дураком, жалеючи всех. А меня не жалеет никто. Пекар тоже не ходит, считает временно хождение закончено ко мне, т. к. у меня денег больше нет.
Читаю А.Толстого. Как он хорошо и правдиво пишет, и писал ранее. Теперь так не пишут. Теперешним писателям очень трудно, как видимо, сказать настоящую правду. Крутятся около нее, вот-вот скажут, смотришь, а уж правды не видно, удрал от нее по кривой дороге.
17-е марта. Вторник.
Утро. Ясно-тепло. Встал в 7 часов. В половине первого пошёл в Латпромсовет, говорил с Струнским и самой Чебаненко. Обещали устроить на работу, но только на будущей неделе.
Долго ходил по городу в одной гимнастерке, так как стыдно надевать свой «разъетин».
Вечером зашел Ив. Димитриевич, а в 9 ч. вечера забегала Наташа. Утром заходил «блудный сын» А...ч с подбитым глазом. Пик не заявляется.
Получила ли мое письмо Маша? Вероятно, получила. Ответит ли – это вопрос. Ведь она самодур!
