ГЛАВА 7.
«Мои взаимоотношения с другими детьми – обитателями клиники».
Естественно, что приезжая в клинику мне приходилось общаться не только с Таней, Мишей, Ефимом и Вовой. Ведь в клинику приезжало и много других детей. Правда, среди них друзей у меня не было, просто были какие-то недолговременные, часто вынужденные (для обеих сторон) общения. В основном я общался со здоровыми ребятами. Под словом «здоровые» я имею в виду не абсолютно здоровых детей, ведь все они были на лечении. Я уже говорил о том, что, начиная где-то с 1989-го года основной контингент детей, проходивших лечение в Пятигорской клинике, всё большее и большее количество от общего числа всех пациентов стали составлять дети, проходящие реабилитацию после получения различных травм, в особенности черепно-мозговых. Под словом «здоровые» я имею в виду тех детей, которые не страдали заболеваниями, связанными с нарушением деятельности опорно-двигательного аппарата, такими как миопатия и ДЦП. Притом, практически всегда эти заболевания являются врождёнными. Я это всё рассказываю для того, чтобы было понятно, что разница между «здоровыми» и «больными» детьми заключается не только в физическом смысле, но и в плане психологии. Поэтому, эта самая разница и мешает «здоровому» и «больному» ребёнку находить общий язык, а тем более иметь какие-то дружеские отношения.
Ранее я использовал такое, как может показаться, странное словосочетание: недолговременное вынужденное общение. Что я имел в виду? В основном, со мной если и общался кто из «здоровых» ребят, то только по той причине, что им на данный момент нечем было заняться и не с кем поиграть. Либо со мной общались ребята, которые по своей натуре были спокойными и тихими детьми, которых просто сидение на одном месте привлекало более, чем суетливая беготня. Вот с такими ребятами мне и нравилось общаться. Они, как для «здоровых» детей были очень спокойными, а я, как для «больного» ребёнка был слишком резв. Все это, в какой-то степени, если можно так выразиться, уравнивало шансы обеих сторон. Да, такие ребята готовы были общаться со мной, но ведь они вовсе не были способны на какие-то детские шалости, безумства, от них никогда не исходило никакой инициативы в плане того, что мы будем делать дальше. Хотя, признаюсь честно, мне самому очень нравилось быть инициатором плана действий. А быть лидером, когда ты только вдвоём с товарищем, тем более, если он тихий и нерешительный человек, не так уж и сложно. Только активные «здоровые» ребята меня всерьёз всё равно не воспринимали, ведь я не вписывался в подходящие физические стандарты. И вот, будучи таким «изгнанником», я и стал искать дружественных отношений с такими же «изгнанниками», чтобы как можно в меньшей степени осознавать свою бесполезность и несостоятельность. Часто бывало и так, что некогда мой тихий и застенчивый товарищ, постепенно ломая и перебарывая свои комплексы, начинал общаться с активными ребятами, не ощущая при этом прежней своей нерешительности. Как правило, после этого такой тихий товарищ прекращал со мной всякое общение, ведь постепенно такое общение становилось дурным тоном для новой его компании. Вот так и бывает, встретишь человека забитого и забытого, обращаешь на него внимание, начинаешь с ним общаться, постоянно подбадриваешь и поддерживаешь его, не даёшь скучать, помогаешь ему обрести уверенность в себе. И вот, уже друзья. Всё вроде бы и хорошо. Но приходит время, человек становится слишком уверен в себе, постепенно начинает считать тебя не достойным своей дружбы. А после этот товарищ начинает искать общения с более «достойными» людьми. Проходит ещё немного времени, и в итоге дружбе конец. Это конечно хорошо, что некогда безынициативный и нерешительный человек становится уверенным в своих силах, забывая о своих комплексах и недостатках, да только мне снова приходилось оставаться в полном одиночестве.
Свободное копирование
