Отнести ли к области преданий то, что я в детстве слышал о детстве и молодости папа и дяди Сережи? (Сергее Николаевиче Толстом).
Эти предания уже ближе по времени, и поэтому в них уже "баснословного" ничего нет.
В "Книге вопросов", которая была у сестры Тани, на вопрос: "Где вы родились?" — отец ответил: "В Ясной Поляне, на кожаном диване".
Этот заветный кожаный диван орехового дерева, на котором родились и мы, трое старших детей, всегда стоял и сейчас стоит в комнате отца.
Дома, в котором отец родился и провел свое детство, я, к сожалению, никогда вблизи не видал. Он стоял между двумя флигелями и был продан на снос за пять тысяч рублей ассигнациями родственником отца, Валерианом Петровичем Толстым, в то время как отец был на военной службе на Кавказе. Истории продажи старого дома я точно не знаю.
Отец говорил об этом неохотно, и поэтому я никогда не решался подробно расспросить его, как это случилось. Говорили, что это было сделано для покрытия его карточных проигрышей. Отец сам рассказывал мне, что одно время он сильно играл в карты, помногу проигрывал и что его имущественные дела были очень запутаны.
На месте, где стоял этот дом, отец насажал деревьев, кленов и лиственниц. Когда кто-то спросил отца, где была спальня его матери, в которой он родился, он, подняв голову, указал на макушку сорокалетней лиственницы.
— Вот там, около самой макушки этого дерева, я и родился, — сказал он.
Дом этот был перенесен целиком верст за двадцать от Ясной, и я видел его только раз, и то мельком, проезжая мимо него на охоте. В нем было тридцать шесть комнат. Теперешний ясненский дом вырос из одного из двух каменных двухэтажных флигелей, который постепенно, по мере роста семьи, пристраивался.
Папа редко рассказывал о своем детстве. Иногда вспо минал он о своей бабушке, Пелагее Николаевне. Она, по-видимому, была старуха с причудами, и он, кажется, не очень ее любил. Он вспоминал, что она любила засыпать под рассказы сказок и для этого купила себе слепого сказочника. Ей это было удобно, потому что при нем, слепом, она не стеснялась раздеваться и ложиться в кровать. А сказочник, как Шехерезада, рассказывал монотонным, певучим голосом одну сказку за другой и только прислушивался к ее дыханию. Когда она засыпала, он бесшумно уходил и на другой вечер продолжал свою сказку как раз с того места, где она заснула вчера. "И взял Аладин свою волшебную лампу, и пошел он..." — и т. д. опять, пока графиня не уснет.
У мама преданий было меньше, и все ее предания были моложе.
Она была дочь дворцового врача Берса и родилась в Москве в Кремле. Ее предания скорее сводились к практическим жизненным устоям, которые она внесла в Ясную Поляну и которых держалась твердо и до конца.
Надо каждый день "заказывать" обед. Надо носить башмаки с французскими каблуками. Летом надо варить варенье и мариновать грибы. Для того чтобы моль не ела одежду, надо перекладывать ее табаком и пересыпать камфарой. Когда чьи-нибудь именины или рожденье, надо чтобы был традиционный сладкий пирог, а к чаю — крендель. Когда приезжают гости, надо к закуске подавать селедку и сыр. Когда прольется на скатерть вино, надо засыпать это место солью. К рождеству должна быть елка и т. д. Этим устоям охотно подчинялась вся семья. Тем более охотно, что вся тяжесть их ложилась главным образом на самое мама, а остальным они доставляли только приятность.
Этот диван был описан Толстым в романе "Война н мир". В одной из черновых редакций "Анны Карениной" также есть упоминание о том, что в кабинете Левина находился старинный кожаный диван, который раньше "всегда стоял в кабинете у деда и отца Левина и на котором родились все Левины" (Л. Н. Толстой, т. 20, стр. 403), Этот диван в настоящее время находится в Ясное Поляне.
Этот дом был продан в 1854 году В. П. Толстым по просьбе Л. Н. Толстого за пятьсот рублей ассигнациями на своз помещику Горохову, который поставил его в своем именин Долгое, в семнадцати км. от Ясной Полины. В письме к Т. А. Ергольской от 17— 18 октября 1854 года Толстой благодарил В. П. Толстого за помощь ("Я было потерял всякую надежду на такую удачную продажу".— Л, Н. Толстой, т. 59. стр. 279). Деньги от продажи дома Толстой хотел употребить на издание военного журнала, но журнал не был разрешен, а деньги проиграны им в карты. Впоследствии он сожалел о продаже дома и в 1897 году ездил в село Долгое, чтобы взглянуть на него. "4-го ездил в Долгое, — записал он в дневнике. — Очень умиленное впечатление от развалившегося дома. Рой воспоминаний" (Л. Н. Толстой, т. 53, стр. 169). В 1911 году дом был продан местный крестьянам, а в 1913 году, но постановлению сельского схода, был разобран на дрова, кирпич и разделен по дворам. За полвека, пока дом находился в Долгом, было несколько попыток вернуть его на прежнее месго. Первым пытался это сделать П. А. Сергеенко. В 1898 году он сообщил о своем намерении С. А. Толстой. "Сергеенко меня допрашивала-записала она в дневнике 19 февраля 1898 года, — что бы могло быть приятно Льву-Николаевичу ко дню его рождения в нынешнем году, к 28 августа; Льву Николаевичу будет семьдесят лет. Он думал купить этот дом, свезти его опять в Ясную и поставить на прежнее место в том виде, в каком он был" (С. А. Толстая, Дневники, ч. III, стр. 33).
