27 ноября 1942 г.
Отступление от Ростова. По рассказам красноармейцев. Противотанковая батарея стояла южнее Ворошиловграда, к середине июля немцы направили свои удары против Ворошиловграда, вскоре они его взяли. Теперь все силы немцев сосредоточились против Ростова, от Ворошиловграда направились к Миллерову и, наконец, заняли излучину Дона. Части, стоящие западнее Ростова, оказались в мешке. Часть, державшая оборону южнее батареи, отступила, немцы зашли и ударили с фланга, снаряды рвались всё ближе и ближе к батарее, донская станица полыхала. Батарея, стоявшая на конце станицы, была не замечена во время артиллерийского обстрела.
По степи из-за балок выползали танки, шум их моторов наполнял окрестности. Батарея дала несколько выстрелов, один или два танка остановились, потом загорелось ещё три, вражеская батарея засекла позицию, и град снарядов обрушился на пушкарей. Прямым попаданием были разбиты три пушки. Прислуга у них перебита, два других были слегка повреждены, тяга тоже была повреждена, многие были ранены, комбат убит, помкомбата ранен, убит был раненый командир. Целыми остались одна пушка и одна машина, и часть прислуги. Сержант вынул замки у пушек. В это время машина с основной пушкой и прислугой ушли. Сержант был легко ранен осколком. По дороге от Ростова он так и не догнал свою часть.
Дороги все были загружены. Душными летними ночами, по пыльным мостовым шагали воинские части, мчались машины с запылёнными красноармейцами, с пулемётами и зенитками, громыхали пушки, телеги, уходили, растеривались семьи беженцев, гнали табуны скота, ревели коровы, ржали лошади, женские крики, детский голос. Вывозили, мобилизовали мужское население. Днём и ночью дорога и населённые пункты были полны идущими, едущими, отдыхающими. Тихие станицы всполошились. Рявкали зенитки, в небе стаями носились самолёты, вся волна хаоса быстро откатывалась на юго-восток. В лазарет сержант не пошёл. В свою часть тоже (она формировалась в Орджоникидзе). Он снова попал в оборонительную часть, в другую батарею.
#
Часть, державшая оборону по правую сторону Дона, была атакована вечером. Целую ночь шёл бой, к утру немцы взяли полыхающую станицу, пулемётная рота № полка отошла на край к станичной леваде. К утру оказалось, что немцы в других местах уже подошли к Дону, а в одном месте даже перешли на его левый берег и вели бои у Кума-Манычского канала. Ночью, под утро пулемётная рота рассыпалась, часть была перебита, часть разбежалась. Старшина видел этот распад. С тремя товарищами он отправился к Дону. Утром степью пробрался он к Дону: кругом зарево пожаров, где-то далеко шум танков, грохот орудий. Всё это врывалось в нежную тишину южной роскошной ночи, опускавшейся на золото пшеницы, шумящей донские степи. Едва свет старшина с товарищами подошёл к Дону. Первый стыдливые лучи озаряли слегка зардевшуюся от крови спокойную, широкую реку. Поплыли, мокрые, за несколько часов дошли до канала. Пред ними расстилалась его широкая гладь. Соорудили плот. Едва не потопли. Переплыли. Отдохнули в станице и на следующий день влились в общую отступающую массу.
#
Пулемётный взвод отступал от Ростова, расчёта растерялись. Один расчёт с пулемётом не имел транспорта, бойцы тащили свой пулемёт по пыльным шоссе. С расчётом были лейтенант и сержант. Медленно пришли в Кавказскую. Она была загружена солдатами-беженцами. На одной улице стоял автомобиль, в кузове сидели еврейки и плакали. Спросили в чём дело, оказалось, что шофёр, который должен был их вести, получил деньги и ушёл. Лейтенант спросил, нет ли среди бойцов шофёра. Шофёра не оказалось, но сержант был трактористом. Он сел в кабину, там всё было, что нужно, включил мотор, взял скорость, машина пошла назад, другую, первая скорость, включил ещё, машина рванулась. Проехали несколько километров, машина забурилась. Потом ехали то на второй, то на третьей скорости. В Армавире проверили права и отобрали машину. Дороги от Ростова до Армавира были полны, многие просились на машину.
#
Сержант был ранен у Батайска. Госпиталь эвакуировали в Тихорецк. Явившись в военкомат, в Тихорецке, он получил назначение в новую часть, которая стояла в Пятигорске. Бойцы, назначенные в эту часть, ждали поезда, он должен был прийти вечером. Сержант был кубанец. Его родная станица была в километрах 70 от Тихорецка. Он решил съездить домой. Поезд на станции в Краснодар уже стоял, но посадки не было. Сержант сел в пустой вагон и заснул. Проснулся – поезд стоял. Спросил. Это был ещё Тихорецк. Он снова заснул и проснулся как раз на своей станции. К обеду сержант пришёл в родную станицу. Матери дома не было. Побыл дома три дня. Встретился с девчатами. Станица была как-то удручающе тиха, опустела. Отца дома не было. На третий день решил пойти в военкомат. В военкомате была суматоха, подбирали последние контингенты. Назначили в часть. Поезд должен прийти ночью, второй в 12 часов дня следующего. Днём опять опоздали. Решили на следующий день в 12. Фронт уже был под Армавиром, направили их туда. На западном краю был фронт, а на восточном стояли части. Налетели самолёты. Части рассыпались. Под Минводами сержант снова вступил в бой. Он бросал гранаты из окопа так, что болела правая рука.
#
В Пятигорске. Пятигорск и прилегающие курорты сдали без боя. Бои были только у Минвод, а потом у Прохладного. Как везде всё было разграблено. Часть курортного имущества была вывезена, но большинство осталось. Тащили всё и красноармейцы. Один забежал в склад винного магазина. Начальник его забыл закрыть. Полки стояли полные дорогого вина. Глаза разбежались, хотелось как много больше взять, он набрал бутылок в охапку и побежал. Увидели другие, вскоре склад был полон. Каждый набирал в охапки бутылок, другие напирали, в давке ломались и обливали его грудь, но он всё-таки вылез счастливым. Бежали, напирали, давились, все спешили захватить. Через час огромный склад был пуст.
Свободное копирование
