Я поздно проснулся, отдохнувшим и свежим, проспав, по крайней мере, часов семь. Наступал критический момент нашего разговора. Нам предстояло вспомнить прошлое, и я, прежде всего, пожелал услышать ее рассказ о том, что произошло в Дайрене. Дарья Георгиевна нарушила молчание.
- Откуда ты приехал? - спросила она.
- Из Магадана. Знаете, где он расположен?
- Нет. Но я слышала об этом городе от многих. Должно быть жуткое место?
- Ад на земле!
- Но ты ведь выжил? И это самое главное! Я рада за тебя, что ты вышел, выглядишь нормально и, вроде бы, бет изменений.
- Спасибо за комплимент.
Я посмотрел на нее со злобой. Мой адреналин стал медленно увеличиваться, и я спросил:
- Что произошло с Наташей?
- Ничего, ответила она. Наташа здорова, живет в Москве.
- Могу ли я се увидеть?
- Нет! Нет! Не сейчас. Встреча с ней невозможна! Она сейчас не может встретиться с тобой.
- Вы имеете в виду, что она замужем?
- Не могу тебе сказать ничего определенного. Тебе следует набраться терпения. Когда-нибудь... ты встретишься с ней.
- Но мне необходимо встретиться с ней. Есть много вопросов, проблем, требующих разъяснения.
- Но она не была твоей женой, и ты никогда не был на ней женат. Она была лишь твоей подругой.
- Знаю. Это правда! И поэтому, я бы хотел получить обратно мое кольцо. Оно принадлежало маме и мне очень дорого как память.
- Наташа ведь не могла ждать тебя... всегда!
- Конечно, нет. Она ведь не декабристка. Но не об этом должна идти речь.
- О чем же ты хотел говорить с ней? - спросила Дарья Георгиевна нервным тоном в голосе.
Глубоко вздохнув, я пытался успокоиться, а затем сказал:
- Наташа предала меня в Дайрене органам МГБ. Ее действия привели к моему аресту и тюрьме с последующим пребыванием в лагерях. Она разрушила мою жизнь. Она работала информатором на МГБ... живя со мной... и в моем доме!
- Нет! Нет! Этого не может быть, - сказала Дарья Георгиевна. Ее руки тряслись. - Этого не может быть! Я не верю!
- Но это так. Это горькая правда! - растягивая каждое слово, убеждал я собеседницу.
- Моя дочь? Агент МГБ? Не может быть! Я в это не верю!
- Как видите, все возможно на этом свете. Все. Дети против родителей. Родители против детей. Мать против дочери. Дочь против матери. Муж против жены. Соседи против всех. И вот видите, сажали всех из-за фальшивых донесений. Сталинский режим использовал всех из-за террора и страха к нему.
- Но как ты узнал об этом? Вероятно, тут какая-то ошибка?
- Нет, Дарья Георгиевна, ошибки нет! Как и нет никаких сомнений в ее действиях, - ответил я.
- Ты все-таки ошибся.
- Нет! И еще раз - нет! Я читал папку своего дела. Видел все документы в ней против меня, включая ее показания против меня. Я слушал ее секретные донесения в МГБ во время следствия. Как вы можете все содеянное ею назвать? Игрой с МГБ, но не изменой?
Дарья Георгиевна пыталась уйти от правды. Она знала все о своей дочери, в том числе и то, на кого работала Наташа. Она была свидетелем всех событий произошедших в нашем доме в Дайрене. Сейчас она была настолько расстроена моим правдивым рассказом, что не могла говорить, и продолжала плакать.
Я пожалел ее. Ее не следовало ни в чем винить. Она была хорошим человеком с золотым сердцем. Во всяком случае, в Дайрене мы общались без неприятностей.
После того как она немного успокоилась, Дарья Георгиевна, взглянув на меня, стала просить прощение. Но я не мог вымолвить ни слова и просто смотрел на нее с сожалением.
- Прости меня! Умоляю тебя! - звучали ее слова сквозь плач. - Прошлое навсегда ушло, и повернуть время вспять невозможно. Никогда и не подумала, что такое могло произойти. Лучше всего, чтобы ты оставил Наташу в покое.
Ничего не говоря, я просто продолжал смотреть на собеседницу. Она взглянула на меня умоляющими глазами. Некий внутренний голос подсказывал мне принять ее просьбу.
- Где ваша младшая дочь, Алла?
- В Риге.
- Замужем?
- Пока нет.
Я пробыл в квартире Дарьи Георгиевны несколько дней. Но пришел день отъезда. Дарья Георгиевна, плача, прощалась со мной, обнявшись. Я еле сдерживал и свои слезы. Произнеся слова прощания, я быстрым шагом покинул квартиру.
Мне повезло сразу достать место на проходящий экспресс в Москву. Через три дня состав прибыл на Ярославский вокзал столицы. Сойдя с поезда, я пошел на выход вместе с толпой. Из динамиков на площади звучала известная песня: «Утро красит нежным светом / Стены древнего Кремля...» Стоя у выхода с Ярославского вокзала я смотрел на толпы людей, входящих и покидающих здание. Я был чужеземцем в этом городе и среди всех, кто его населял. Меня охватило чувство некой растерянности. Значит, вот она, Москва, столица СССР! Оставаясь по-прежнему бывшим заключенным из Магадана, только что реабилитированным, я менее всего ожидал новых забот и неприятностей, начавшихся сразу же после приезда.
Свободное копирование
