«Вирус восстания» также занесли и на Колыму. Заключенных, после прибытия в Магадан, разместили в местных лагерях, и вскоре, волнения начались в Кадакчане. В одну из ночей заключенные, ожидавшие разрешения войти на территорию лагеря, были обстреляны охраной. Два человека погибли. Они не заметили запретную линию, которую пересекли на метр вглубь. Остальных ожидавших у ворот заставили лечь, и никому не разрешалось подойти к ним. На следующий день в Кадакчане вспыхнула забастовка, сразу же поддержанная в Аресе и Аркагале. Заключенные трех лагерей отказались работать. В Кадакчане состоялся траурный митинг по погибшим.
Протестуя против произвола, заключенные потребовали наказания виновных. Они также потребовали немедленной встречи с членом Президиума ЦК КПСС. Из-за задержки ответа забастовка была продолжена. Прибывшая на место комиссия из Москвы во главе с командующим региона северной Сибири генералом Деревянко, провела встречу, на которой нас уговаривали приступить к работе. Но все попытки завершились неудачей. Заключенные лагерей Кадакчана, Ареса и Аркагалы были солидарны в своих действиях, и настаивали на исполнении требований. Выступавший в Кадакчане потребовал приезда члена Политбюро, но в этом было отказано. Вторая встреча также была безуспешной, сразу после этой встречи все лагеря были окружены воинскими подразделениями и объявлено осадное положение. Вокруг лагерей установили пулеметы и минометы. Три эмиссара от Деревянко потребовали капитуляции заключенных. Состоялась ночная встреча руководства групп сопротивления. Была принята специальная резолюция. Фиму Спиваковского просили подготовить текст обращения. На следующее утро все кадакчанцы, собравшись у главных ворот лагеря, соединив руки создали непрерывную цепь-каре. Украинцы стали петь свои патриотические песни, заключенные кричали: «Стреляйте, стреляйте, гады, проклятые ублюдки!»
Генерал Деревянко отдал приказ охране вступить на территорию лагеря. Взломав ворота, солдаты увидели плотное каре заключенных.
Началось кровавое столкновение, в котором были человеческие жертвы, раненые, однако протест все же удалось подавить.
Во второй половине того же дня в помещении клуба лагеря, состоялся общий митинг, на котором генерал Деревянко сообщил ультимативные требования администрации: либо на следующее утро нее выходят на работу либо лагерь будет подвергнут окончательному штурму войсками. Генерал затем встал, сложил руки на груди, всем своим видом как бы показывая: «Ну, что вы на это скажете?»
Зал внезапно затих. Нервы всех присутствующих были напряжены до предела. Ожидались серьезные события, и молчание было смерти подобно. Эмоциональное состояние всех достигло предела. Чтобы предотвратить кровавые столкновения, Комитет попросил время на обсуждение. Деревянко дал час. Разными способами, включая секретные контакты, Комитет решил подчиниться требованиям генерала, но при условии, что требования и жалобы заключенных будут предметом дискуссий с московской комиссией.
Генерал Деревянко и комиссия решили совместно выслушать требования заключенных, которые имели следующее содержание:
1. Должно быть отменено ношение номеров на одежде.
2. Заключенных не должны запирать на замки на ночь.
3. Должны быть сняты решетки на окнах.
4. Качество пищи должно быть улучшено.
5. Каждый заключенный должен иметь право писать семье одно письмо в месяц вместо двух писем — в год.
6. Каждый заключенный должен иметь право направлять спои заявления о пересмотре приговора и о процедуре судопроизводства председателю московской комиссии.
7. Немедленное проведение пересмотра всех приюморои и судебных процессов у политзаключенных.
8. Возможность смотреть кинофильмы, слушать концерты, читать газеты, посещать лавочку лагеря.
После долгих переговоров московская комиссии признала все требования заключенных справедливыми, был издан приказ об их практическом исполнении. Заключенных попросили вернуться на работу, которая возобновилась на следующий день.
После возвращения заключенных на работу в шахты, стукачи сообщили администрации фамилии организаторов стачки и их вывезли на грузовиках в неизвестном направлении. Моральная сторона забастовки оказалась разрушенной из-за отсутствия организаторов, но так продолжалось недолго.
Стало очевидным, что восстания в Кадакчане в 1954 г. и в Караганде не прошло даром. Их последствия ощущались по всей стране. В истории Гулага это было не первым восстанием и результатом стало создание специальных комиссий для рассмотрения причин недовольства, а также ликвидация спецлагерей для политзаключенных. Люди планеты, в отличие от советских граждан, знали о восстании в Кадакчане, но тех пор, пока А. Солженицын не рассказал подробности о нем в книге «Архипелаг Гулаг», мировая общественность была потрясена случившимся. Безусловно, восстание в Кадакчане стало преддверием волнений в советских лагерях.
После отъезда комиссии из Кадакчана наступила полоса спокойствия. Многих заключенных рассортировали по другим лагерям. Фиму, Друкера и меня перевели в лагерь Д-2 в Мяундже.
В день отъезда мы увидели на стене бараков лозунг, выполненный заключенными оставшимися в Кадакчане: «Долой террор! Поддержим советское правительство, отказавшееся от террора!»
Свободное копирование
