Съемочная группа фильма «Два капитана» работает на натуре в Ленинграде. 12 мая там сняли эпизод, где Саня Григорьев и Катя Татаринова гуляют по набережной Невы и счастливый от своей любви Саня читает своей возлюбленной стихи.
В тот же день Леонид Брежнев встретился со своими однополчанами — ветеранами 18-й армии. Встреча проходила в Москве, в Центральном доме офицеров, что на Суворовском бульваре. В его зале были поставлены несколько десятков столиков, за которые и рассадили участников встречи. На небольшом постаменте установили стол для президиума, куда должен был сесть Брежнев. Перед самым началом торжества произошел забавный эпизод. Один из членов президиума рассказал о том, как готовилась встреча. По его словам, со всех ветеранов собрали по десять рублей, и, когда Брежнева еще раз спросили, не отменяется ли встреча, он ответил с улыбкой «нет», а потом спросил: «Не на сухую же мы собираемся? По скольку скинулись?» Услышав ответ, извлек на свет десятку и передал ее организатору. При этом рассказе зал взрывается излишне подчеркнутым смехом. Вместе со всеми смеется и Брежнев.
Эта встреча была закрытой, и от прессы на нее был допущен всего лишь один человек — работник ТАСС Евгений Иванов. Это задание ему дал сам директор Телеграфного агентства Леонид Замятин. Он сказал, чтобы Иванов ехал на встречу и подготовил протокольную информацию для печати. А в случае если возникнут вопросы, он сможет найти его в Театре имени Маяковского, где он с женой будет на спектакле. Отправляясь на встречу, Иванов рассчитывал, что его миссия не будет слишком сложной и связываться с Замятиным не придется. Но ошибся. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Стоя в зале у подоконника, я записывал речь генсека. Говорил он медленно, и я успевал. Одна страница заполнена, вторая, кончается пятая. И вдруг — о боже, что я слышу?!
— Вот и все, дорогие товарищи! А то, что вы хотели мне сказать, я послушаю, когда получу звание генералиссимуса.
Меня бросило в холодный пот. Я не ослышался? Он сказал «генералиссимус»? Как на это реагировать? Немедленно к Замятину, в Театр Маяковского!
Пулей лечу в театр. Спектакль еще не окончился, прошу дежурную вызвать из 7-го ряда генерального директора ТАСС. Та упирается, нельзя, скоро будет антракт. Как на иголках жду, переминаюсь с ноги на ногу. А вот и мой шеф. «Ну что там у тебя?» — «Да вот Брежнев сказал такое, что не знаю, как быть». Тут же идем в ТАСС, заходим в кабинет Замятина. Гендир долго читает. Молчит. Потом медленно говорит:
— Продиктуй текст машинистке. Но только в одном экземпляре. В одном. Отдашь его сразу мне.
Но я уже решил для себя иначе.
Прихожу к машинистке, прошу заложить копирку. Мне показалось, что волей-неволей я причастен к некоему историческому курьезу. Не верилось, что Брежневу мало было тех званий и наград, которые он уже имел. Текст отпечатан. Забираю экземпляры, второй кладу к себе в карман, копирку рву на мелкие кусочки.
Текст с «генералиссимусом» так и не опубликовали. Ему тогда только что присвоили маршала. Видно, у Брежнева уже не срабатывали тормоза, и собственный культ личности был у него в мыслях в полном разгаре. И в Доме офицеров, расслабившись перед своими, впервые публично он так анекдотически не сдержал себя…»
В ту же среду, 12 мая, группой видных диссидентов в лице Юрия Орлова, Елены Боннэр, Петра Григоренко, Анатолия Щаранского и других была создана правозащитная организация Московская Хельсинкская группа (МХГ). В программном документе группы было указано, что она создается для того, чтобы информировать всех глав правительств, подписавших Заключительный акт от 1 августа 1975 года, а также общественность о случаях прямых нарушений гуманитарных статей Заключительного акта. КГБ, естественно, не оставит это событие без внимания и уже в скором времени предпримет против зачинщиков МХГ репрессивные меры.
Свободное копирование
