3-ье марта, воскресенье. В довершение ко всем тревогам – заболел Сережа: тридцать восемь температура и головная боль. Он пожалел надеть в дорогу свои хорошие ботинки и ходил все эти дни с мокрыми ногами. И вот – результат. Т. к. на квартире у него холодно, то пришлось уложить его у нас, и т. к. места на четверых в нашей комнате решительно не достает, то Ляля отправилась ночевать к своим. Вчера под вечер мы опять поссорились с ней и до сих пор как следует не помирились. Вообще, мы ссоримся все чаще и чаще, и я начинаю очень, очень задумываться над нашими отношениями. Если мы оба не дадим себе труда как следует разобраться в них и определить какую-то линию поведения, то, боюсь, что это может кончиться большой бедой. Но мы так далеко зашли в нашей взаимной гордости и обидчивости, что всякая попытка объяснения приводит только к новой ссоре, и еще более запутывает положение. Однажды в моей жизни было уже так: тогда пришел совсем негаданный удар со стороны, и все разрешилось само по себе… быть может, – навеки. Я давно уже заметил, что жизнь вообще не терпит и не прощает людям оскорбления и искажения высоких чувств любви и дружбы. Всякий раз, когда они слишком пренебрегают ими и начинают возводить булавочные уколы самолюбия и глупые ссоры в степень катастрофы, разрушающей лучшие чувства, она ставит их перед лицом подлинного большого горя, и иерархия духовных ценностей снова становится на место[]: булавочные уколы кажутся уколами, а потерянное счастье – блаженством, которого уже нельзя вернуть.
Будем ли мы достаточно разумны, чтобы вспомнить это или же будем отдаваться на волю минутных настроений, которые раньше или позже приведут нас к неминуемой беде? Не знаю. Не могу сказать. Одно ясно мне: я знаю, что я ее люблю, и всякий раз, когда думаю о ней, я думаю о том, сколь многим я обязан ей. Она помогла моему воскрешению после плена, вернула мне человеческий облик, почти искоренила во мне многие дурные привычки и привила мне много нового хорошего. Бог послал мне ее в ту именно минуту, когда я более всего нуждался в любящем женском сердце и заботе, и она дала мне и то, и другое. Потерять ее теперь было бы для меня поистине великим горем.
Но пропасть с какого-то момента, даже не замеченного мною, легла между нами, расширяется и расширяется на моих глазах, и я чувствую себя бессильным остановить этот процесс без решительного, коренного пересмотра наших отношений.
Свободное копирование
