Протрезвление - 22

 Вот уже в течение довольно длительного времени я попал в водоворот событий. Беда, приближение которой я интуитивно предчувствовал, настигла меня и, как снежная лавина, несёт по рытвинам и ухабам, набивая мне синяки и шишки. В жизни за всё приходится платить. Наступила пора и мне расплачиваться за полученные удовольствия. Прав был когда-то мудрец, утверждавший, что нельзя быть слишком далеко и слишком близко от огня, женщин и великих мира сего. Если будешь слишком близко к ним, то обожжёшься о них, если будешь слишком далеко, то они будут бесполезны тебе. Очень сильно я обжёгся на этот раз о женщину. Однако пора рассказать обо всём по порядку.

 На этот раз Люда пришла ко мне домой утром, чего не случалось с ней раньше. Она была возбуждена, в слезах. При этом она рассказала мне, что сегодня утром кто-то позвонил Николаю и подробно рассказал ему о нашей связи. Она думает, что доносчицей является одна из её сотрудниц. Муж тут же начал избивать её (при этом она показала мне синяки на бёдрах) и обзывать всякими нехорошими словами. Правда, досталось при этом и ему. Раньше она била его, особенно в пьяном виде. В чём была, она убежала из дома, и вот теперь она здесь. Больше ей идти некуда.

 Приход Люды был для меня шоком, хотя подсознательно я и был готов к этому. Я успокаивал её, как мог, сказал ей, что пусть она особенно не расстраивается, жить ей есть где. Моя квартира в полном её распоряжении. Нам же нужно сейчас постараться выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Я посоветовал ей заявить в милицию о том, что муж избил её, и взять у них направление к судебно-медицинскому эксперту и получить у того справку о побоях. Это может пригодиться ей в будущем.

 После ухода Люды на работу я стал анализировать случившееся. На какое-то мгновение у меня даже промелькнула мысль, что всё это — хорошо поставленный Людой спектакль. Не исключено, что Николай не знает пока о нашей связи или она сама рассказала ему об этом. Что касается побоев, то она могла сама нащипать себе синяки на бёдрах, у неё такое тело, что где ни прикоснёшься к нему, везде возникают синяки. Может быть, она решила посмотреть, что со всего этого получится, и провела пока генеральную репетицию. Я думаю, что Люда возненавидела своего Николая, увлечена мной и боится потерять меня. Решившись связать свою судьбу с моей и боясь упустить время, она поставила этот спектакль, опередив в этом меня со всеми моими колебаниями и мучениями. Так мне и надо, это мне плата за мою мягкотелость и нерешительность!

 Я почти уже поверил в эти мои рассуждения, но потом решительно отбросил их. Нельзя же видеть в людях, тем более в ставшем мне близком и дорогом человеке, одно только плохое. Как бы там ни было, но мне, затеявшему всё это, придётся смириться со случившимся и жениться на Люде. Это будет поступок порядочного человека.

 Вечером Люда сказала мне, что она хочет завтра съездить домой и забрать там свои вещи. Она просит меня достать ей грузовую машину и съездить вместе с ней. Минуту пораздумав, я ответил ей, что машину я ей достану в госпитале, а вот ехать с ней я считаю нецелесообразным, так как могу нажить себе при этом неприятности. Тогда Люда сказала мне, что кроме меня ей не к кому обратиться за помощью, да и было бы лучше, если бы посторонние люди не знали об этом. К тому же поездка будет скоротечной и безопасной, так как Николай в это время будет на работе, а Наташа — в школе. Выслушав эти доводы, я с большой неохотой согласился. При этом я попросил Люду взять у себя дома только свои личные вещи. Ведь всё остальное у нас есть. Люда согласилась со мной, добавив при этом к личным вещам свою любимую швейную машинку.

 Утром я пошёл к заместителю начальника госпиталя по МТО и попросил у него грузовую машину якобы для перевозки мебели. Машину он мне выделил.

 И вот мы с Людой подъехали к её дому, находящемуся в районе локомотивовагоноремонтного завода, и поднялись в её квартиру на пятом этаже. Люда начала быстро связывать в узлы свою одежду, обувь, отрезы, нитки, кое-что из посуды и передавать их мне, а я стал сносить их вниз и забрасывать в кузов машины. Возвращаясь назад после второй ходки, я заметил приближающегося к подъезду быстрыми шагами молодого мужчину небольшого роста. Посмотрев на меня злым взглядом, он начал быстро подниматься по лестнице, я последовал за ним. На площадке пятого этажа меня ждала Люда с узлом. Мужчина выхватил у неё узел и забросил его в коридор квартиры, после чего обернулся ко мне и закричал:

 — А ты что тут делаешь? Как ты можешь увозить чужое добро, нажитое не тобой!

 Тут я понял, что делать мне здесь больше нечего, и начал спускаться по лестнице. Мужчина бросился за мной и, настигнув меня, начал боксировать, норовя при этом ударить меня в лицо и наставить мне фонарей, а также сорвать с меня военную шапку. Остальные предметы одежды у меня были гражданские, перед поездкой я предусмотрительно переоделся. Силы у нас были неравные, мы явно принадлежали к разным весовым категориям. Я крупнее его и выше на голову, у меня длинные руки, поэтому я с успехом отбивался от нападавшего. Продолжая вести бой, я одновременно спускался по лестнице и достиг наконец входной двери подъезда. Выскочив из подъезда, я закрыл дверь перед носом у Николая и подставил под неё ногу. Мой противник безуспешно пытался открыть дверь. И вдруг через щель в двери я увидел спускающегося по лестнице с решительным видом здоровенного мужчину с кулаками-кувалдами. Тут я понял, что пришёл мне конец, сейчас меня начнут бить.

 Вслед за мужчиной по лестнице сбежала Люда, которая, как коршун, набросилась на него, оттесняя его от двери. Тогда я бросил свой объект обороны и начал отступать к машине. Из подъезда выбежали Люда и Николай. Последний подбежал ко мне и начал кричать:

 — Ну что, заяц, дрожишь? Давай лучше поговорим. Я тебе всё расскажу об этой гадине и потаскухе.

 Я навострил было уши, но тут ко мне подбежала Люда, схватила меня за руку и потащила к машине, говоря:

 — Не слушай его, поехали.

 Я забрался в кузов машины, Люда — в кабину, шофёр нажал на газ, и машина рванула с места.

 Только поостыв в дороге от проведённого боя, я понял, в какую историю я влип. Когда уводят чужую жену — это плохо, а вот когда увозят чужие вещи — это плохо и гадко. Мы дали в руки Николаю большие козыри. Теперь он будет рассказывать о нас всему городу, в первую очередь моему начальству, всякие гадости, и не исключено, что ему поверят. Хорошо ещё, что он не сорвал с моей головы мою военную шапку, этот трофей он демонстрировал бы сейчас везде.

 Прибыв домой, мы разгрузились и попросили шофёра нигде и никому не рассказывать о случившемся.

 Люда высказала предположение, что Николаю позвонил на работу кто-то из жильцов, наблюдавших из окна за нами. Она была не меньше меня огорчена происшедшим, но всего ведь предусмотреть нельзя. Больше ж всего она была огорчена тем, что мы не успели забрать её швейную машинку.

 На следующий день в 11 часов утра меня вызвал к себе начальник госпиталя. В кабинете у него находился наш замполит. Окинув меня суровым взглядом, начальник госпиталя сказал:

 — Сегодня к нам приходил муж небезызвестной Вам Коротеевой Людмилы и рассказал нам, что Вы спутались с его женой и увезли из его квартиры всё его имущество. Что Вы нам на это скажете?

 Я попросил у него разрешения присесть, после чего обо всём подробно рассказал. Выслушав меня, он сказал:

 — Ну и заварили Вы кашу, теперь расхлёбывайте её. Не ждите от командования никакой поддержки и пощады.

 Затем к себе в кабинет меня пригласил замполит. Он начал ругать и стыдить меня за то, что я "увёл жену из-под рабочего". Ведь вокруг столько девушек и свободных женщин. Неужели я не задумывался над тем, что осложню своим поступком свою жизнь, испорчу свою карьеру. Он посоветовал мне развязаться с этой женщиной, гнать её от себя. Напомнил мне также о существовании в Сибири закона тайги.

 — О каком таком законе Вы говорите? — спросил его я.

 — Это когда тебя могут нечаянно подстрелить и ты бесследно исчезнешь в тайге.

 — Не пугайте меня этим законом, я никого не боюсь, — ответил ему я. — Что касается Людмилы, то я её люблю и как порядочный человек и офицер женюсь на ней. Больше нам говорить не о чем.

 Замполит попросил меня прислать к нему Людмилу на беседу, после чего я покинул его кабинет.

 Вечером я рассказал о своём разговоре с командованием госпиталя Люде и попросил её сходить к замполиту. Сначала она отказалась это сделать, но потом согласилась. Я сказал ей, что это, по- видимому, простое любопытство замполита, он хочет на неё посмотреть.

 На следующий день Люда принарядилась и отправилась к замполиту. Возвратилась она от него возмущённая и злая.

 — И как он мог разговаривать со мной в таком тоне, старый облезлый козёл! — возмущалась она. - Он заявил мне, что я испорчу тебе твою карьеру и всю последующую жизнь и посоветовал расстаться с тобой.

 Я был вполне согласен с Людой, что наш замполит — облезлый козёл. Он альбинос, и волосы на его голове, которых осталось очень мало, брови, ресницы, даже пушок на коже белые, так что вид у него очень даже непривлекательный.

 И мне, и Люде было не совсем понятно, почему замполит так настойчиво советует нам расстаться. Возможно, существуют такие установки политорганов на подобные случаи, упрощающие им работу при их решении. А может быть это была просьба Николая, который всё ещё надеется вернуть Люду. Однако более правдоподобной является версия, что Николай с чьей-то помощью хочет добиться того, чтобы Люда осталась одна и, как говорят, без кола и двора. Но это напрасные хотения, я на это не пойду.