Хутор Тихонов, куда мы прибыли из Ленинграда, находился в 10-ти километрах от станции (она же станица) Гиагинской. Насчитывает он с десяток хат-мазанок. В нём проживают мать и брат Тани. В трёхстах метрах от него находится хутор Соснов с таким же примерно количеством домостроений. Проживают в нём дедушка и бабушка Тани по отцу и бабушка по матери. Границей этих двух населённых пунктов является заросшая осокой и явором речка-ручей, местами достигающая ширины 2,5 — 3 метров. Деревенская ребятня при жарком кубанском лете пропадает здесь днями.
Кубань — житница страны, но народ живёт здесь не так, как показано в кинофильме "Кубанские казаки". Крестьяне за свой труд получают не слишком много. Из не бедных колхозных садов и огородов, кроме сельского и городского начальства, никто ничего не имеет. Некоторые живут в основном с приусадебных участков. Особенно тяжело приходится старикам. Правда, Маленков с Хрущевым ослабили им налоговый гнет, и они рады и этому. Ни о какой обеспеченной старости и хорошей жизни на селе, о которых писала нам на Кубу бабушка, здесь говорить не приходится. Разве что весной после многократных просьб и напоминаний начальство велит вспахать им огород.
У меня сложилось такое впечатление, что с момента переселения сюда запорожских казаков при Екатерине II в смысле быта на этих хуторах мало что изменилось. Единственное, пожалуй, нововведение — это электричество, но ничего, кроме освещения, оно населению не принесло. Нет ни у кого на хуторах ни одного бытового прибора, работающего на электричестве. Приходится только удивляться тому, что благодаря ежегодному ремонту-подмазыванию стоят и не разваливаются десятилетиями хаты-мазанки.
Почти все два месяца, что мы были здесь, мы провели у бабушки с дедушкой. Это старые немощные, но с золотыми сердцами люди. Дед Санька (так бабушка его называет), щупленький, беленький, прямо-таки прозрачный, духом до сих пор не падает. Он бодро переругивается с бабушкой, а затем в десятый раз рассказывает нам о гражданской войне, в которой он особенно отличился.
Мне доставляет большое удовольствие слушать его рассказ на бытующем на Кубани украинско-русском наречии. Обидели в то время дедушку кубанские казаки, и он не может забыть им этого до сих пор. Он рассказывает, что казаки, проживающие в станицах, всегда свысока, пренебрежительно относились к ним, хуторянам, которых они называют иногородними. И вот однажды отряд казаков, то ли белых, то ли красных (дедушка точно не знает) нагрянул на хутор с горящими факелами, намереваясь поджечь его. Дедушка, будучи тогда молодым человеком, грудью встал на защиту своего домовладения, за что был отстеган плетью, больше того, на него замахивались шашкой. Дом был спасен, но с тех пор дедушка жителей станиц называет не казаками, а дураками.
Бабушка рассказывает нам о своих многочисленных болезнях. Мы привезли ей бутадион, который на ее не избалованный медикаментами полиартрит подействовал хорошо, она повеселела, приободрилась, все благодарит нас. Затем в который уже раз рассказывает нам о своей прежней жизни, начиная с детства. При этом она помнит до мельчайших подробностей не только реальные события, но и виденные ею тогда сны. Она сетует на то, что очень быстро пролетела ее молодость, и что она очень давно ходит в бабушках. Но главная тема разговоров — это Митька, ее единственный сын, отец Тани, погибший в Великую Отечественную войну. Это ее постоянная боль, незаживающая рана на сердце. После всех этих разговоров бабушка начинает усиленно потчевать нас своими вкуснейшим борщом и варениками.
Мать Тани, инвалид третьей группы после перенесенного с осложнениями менингита, едва справляется с огородом и домашним хозяйством. Геннадий, брат Тани, помогает ей мало, за что она на него жалуется. После армии он работает в колхозе шофером, при этом ему выделили такую машину, которую он больше ремонтирует, чем ездит на ней. По ночам он пропадает у вдовушек и разведёнок, на одной из которых с ребенком собирается жениться, так как в армии врачи сказали ему, что у него не будет детей.
В безделии и помощи родственникам незаметно пролетели два месяца нашего отпуска. Мы хорошо отдохнули, посвежели, поправились, покрылись бронзовым загаром. Пора было менять точку нашей дислокации — ехать в Москву за машиной.
Свободное копирование
