ГЛАВА 5 1962 ГОД ДЕКАБРЬ
На днях с Таней из-за пустяка произошла ссора, фактически же она является результатом глубинных причин, давно лежащих в основе наших взаимоотношений. Это мы в душе прекрасно понимаем, но всё чего-то требуем друг от друга. Это, пожалуй, самая больная проблема в моей жизни. Всё началось еще в институте, где мы, однокурсники, познакомились, сдружились, вместе готовились к занятиям и экзаменам. По окончании 5-го курса, когда я уже был курсантом Военно-морского медицинского факультета, мне после летней практики на Северном флоте фактически некуда было податься во время отпуска, так как у нас в деревне случился пожар, и мать осталась без дома. Таня пригласила меня к себе в деревню на Кубань. Там после примерно двухнедельного пребывания у них ее родственники начали намекать мне, что в деревне люди поговаривают о нас с Таней — я неизвестно кто ей и ставлю ее в двусмысленное положение. Ее же тетя прямо сказала мне: «Не пора ли нам сыграть свадьбу?» Я был шокирован. По правде говоря, я не собирался так скоро жениться, тем более на Тане, которая мне не так уж и нравилась. Она прекрасной души человек, но внешне далеко не красавица. Фигура у нее хорошая, чем она очень гордится. Мне нужно было попросту уехать от них, но я, человек по природе мягкий, начал думать, что действительно подвожу Таню и позорю ее перед деревней. Спали мы с ней в одной комнате, но на разных кроватях. Ночью я перебирался к ней, но интимной близости у нас с ней не было. Таня была тверда, как кремень. Одним словом, я попал в ловушку, и состоялся, так сказать, этот брак поневоле. Позднее я понял, что всё у них было заранее продумано. После нашей женитьбы Таня как-то сказала мне: «Я знала, что мы в это лето поженимся».
Мои родственники отнеслись к моей женитьбе прохладно, а моя мать, еще не зная невестку и посмотрев на ее фотокарточку, встретила ее «в штыки». С матерью у Тани так и не сложились добрые отношения, наоборот, они стали враждебными. Я оказался между двух огней, и это оказывало отрицательное влияние на нашу жизнь. Не способствовало нашей семейной жизни также отсутствие у нас детей.
Со временем прошла влюбленность, страсть. Я по-прежнему ценил доброту, порядочность Тани, мне было очень жаль ее. Но с годами она стала раздражать меня своими поступками и своим видом. Некоторые «доброжелатели» прозрачно намекали мне, что мы с ней не пара. Я понял, что по-настоящему никогда не любил и не люблю Таню и что наша женитьба была ошибкой.
Я мотался с места на место в первые годы службы. Начались увлечения другими женщинами, в том числе и в Камышине. Таня узнавала о некоторых из них, но молчала, только мрачнела и вздыхала. Однажды, не выдержав, я прямо сказал ей; «Ты что же, хочешь питаться объедками?» Она ответила: «В таком возрасте все бесятся, перебесишься и ты. Я ведь тебя очень сильно люблю». Это меня еще больше бесило.
Когда встал вопрос о моем переводе на Крайний Север, я долго думал, но в конечном счете решил, как и прежде, плыть по течению, тем более, что Таня сделала мне доброе дело — она спасла меня от нежелательного перевода. Подсознательно я также учитывал то, что в армии очень не поощряются разводы. Сыграла роль и моя врожденная нерешительность.
Предложение Дурнева в Энгельсе взять Таню на Кубу застало меня врасплох. В душе я не желал этого, но потом опять поплыл по течению, да так и продолжаю плыть до сих пор.
5 декабря, в День Конституции, ездили на рыбалку. Это был незабываемый день. Рыбачили мы вместе с кубинцами: нас было шестеро, кубинцев — двое. Затянули два раза невод, поймали килограммов 30 рыбы, выкупили ее за 7 песо у кубинцев и сварили на 21 человека три ведра ухи. Напились и наелись до отвала, затем много барахтались в море (и это в декабре месяце), вода была теплейшая. Искали ракушки, вместо них нашли несколько морских ежей.
Свободное копирование
