Когда я уезжал из Харькова в Святые Горы, в те дни начиналось на фронте знаменитое роковое июньское наступление, организованное Керенским.
А когда я вернулся из Святых Гор в Харьков, оно уже позорно провалилось. В день начала этого наступления (кажется, 18 июня) по всем городам были устроены демонстрации. Такую демонстрацию перед своим отъездом из Харькова я наблюдал /.../ на Сумской улице. Демонстрация была очень жиденькая (придавать демонстрациям внушительный вид путем мер принудительных -- это уже позднейшее, чисто советское изобретение). В демонстрации, которую я видел на Сумской, чувствовалась явная искусственность, не было никакого настоящего, искреннего подъема духа. Опять -- тучи красных знамен и плакатов, как было в мартовские дни в Москве, но только на каждое знамя и каждый плакат приходились не сотни и тысячи демонстрантов, а кучки человек в пять-шесть... Между плакатами я заметил несколько, на которых красовались надписи, не имевшие никакого отношения к наступлению и гласившие: "Вся власть советам". Шли и анархисты комически небольшою кучкою со своими черными знаменами.
Лишь гораздо позднее от многих очевидцев /.../я узнал, как именно Керенский, с позволения сказать, организовывал наступление. Он собирал на фронте огромнейшие митинги и предлагал тем, кто хочет "защищать завоевания революции", двинуться на врага, а тем, кто хочет "воткнуть нож в спину революции", остаться в бездействии. Конечно, желающих "воткнуть нож" набралось гораздо больше. Но, получая известия о начавшемся наступлении только из газет, я сначала твердо верил в его успех и думал: "Наконец-то наша армия воспрянула от сна!" И мне не терпелось поскорее принять участие в этих сражениях. В то время верховный главнокомандующий, генерал Брусилов, начал формировать так называемые ударные батальоны, задачею которых было идти в наступление в первую голову и своим примером увлекать других. Я записался в "ударники".
