Цирк в Туле открылся очень торжественно. Отец выступал во втором отделении. В середине его номера среди публики началось волнение, многие стали вставать и уходить из цирка. Отцу передали шопотом, что в городе за рекой начался большой пожар. Публика бросилась на пожар потому, что был ветер и всех охватил страх, что пожар может перекинуться на близлежащне строения. Представление было окончено при пустом почти цирке.
На другой день во время представления полиция закрыла цирк вследствие смерти Александра III (1894 год). Был объявлен траур на полтора месяца, и все увеселения были прекращены.
Труцри ходили угрюмые, денег было мало. Единственным развлечением были репетиции. Среди артистов царило уныние. Наконец, спектакли возобновились, но сборы были очень скромные. Рудольфо Труцци уехал в Ростов-на-Дону строить цирк. В это время в Тулу приехал артист Николь из цирка Саламонского. Он был очень хороший клоун, но, к несчастью, страдал астмой, и ему пришлось бросить работу. Он пришел в цирк. Выступления отца ему очень понравились, и Николь обещал поговорить с Саламонским, чтобы он пригласил отца в свой цирк в Москву на зимний сезон.
Труцци меняли программу, приглашали гастролеров, но сборы были попрежнему слабые. Немного улучшил дело выписанный гармонист Петр Невский. В конце сезона геркулес Мази стал вызывать на русско-швейцарскую борьбу на поясах местных силачей. Приз был двадцать пять рублей. Такие вызовы практиковались в цирках, имели успех у публики и положили начало французской борьбе.
Обычно подыскивались любители-борцы на субботу и воскресенье, выпускалась громкая афиша. Борьба шла несколько дней. После ряда схваток борец-циркач ложился под сильного борца-любителя, и дирекция выписывала другого борца, который клал на обе лопатки силача-любителя и вызывал новых любителей-борцов.
В цирках в эти годы выступал ряд атлетов с тяжестями и борцов с приемами швейцарской борьбы. Наиболее известны были Эмиль Фосс и Петр Крылов.
Из Ростова неожиданно пришло письмо от Рудольфо Труцци, что директор Вильгельм Сур строит в Ростове цирк. Рудольфо извещал отца и братьев, что решил не прекращать начатой постройки и конкурировать с Суром. Рудольфо в это время уже почти самостоятельно вел все дела, и старики и братья всецело доверяли ему н во всем соглашались с ним.
У Труцци с Сурами была давняя вражда, они не раз уже выступали как конкуренты, и всегда до сих пор победа была на стороне Труцци.
У Сура были две дочери-красавицы и два сына, Все четверо были хорошими артистами. Сам Сур был большим авантюристом, и в то же время в нем было какое-то непонятное обаяние. Славу его цирку создавали дочери Ольга и Марта; жили они очень широко. У Сура было два управляющих - Бранд и Кремзер. На их обязанности лежало заранее, еще до приезда цирка в город, снять для семьи Сура целый этаж в одной из лучших гостиниц. Будуары дочерей обивались штофом, привозились мебель, выездные лошади, У Сура был свой повар. Какие бы доходы ни давал цирк, денег все равно нехватало. Сур был вечно в долгах, выписывал направо и налево векселя. Вильгельм Сур был высокий, представительный старик с большой седой бородой. Он умел, как никто, занимать деньги. Своих управляющих он учил тому же. Они должны были уметь не только выстроить в новом городе без денет цирк, но и ухитриться прислать денег для переезда цирка и семьи Сура. Проделывали это управляющие так.
В каждом новом городе, куда приезжал цирк, набирали целый штат служащих (кассиров, билетеров, контролеров) с залогами. Как только цирк приезжал, Сур старался в первые дни, пока бывали большие сборы, как можно больше занять денег, а потом всегда умел улизнуть от кредиторов.
На пышных и очень изысканно сервированных обедах Сура бывали всегда представители власти, именитые граждане города и состоятельные люди, ухаживавшие за его дочерьми. Деньги часто занимались тут же во время обедов и ужинов. Обставлялось все это очень правдоподобно и прилично. Входил управляющий и докладывал Суру, что случайно купил лошадь или фаэтон, говорил, что привезли шелковую материю и нужно сейчас же уплатить по счету. Сур вынимал чековую книжку и выписывал нужную сумму, тогда управляющий замечал, что платить надо сейчас наличными, что по чеку получить уже нельзя, так как банк заперт. Тогда Сур обращался к присутствующим и просил выручить его до завтра или до конца спектакля, дав взаймы пятьсот-шестьсот рублей. Всегда находился кто-нибудь из гостей, который давал просимую сумму. Если денег при себе не было, то доверчивому гостю, готовому дать в долг, предлагали лошадь с собственным кучером, он ехал домой и привозил требуемую сумму. Бывало, что Сур вручал своему доверителю чек. Но, когда пытались на другой день получить деньги по этому чеку, то оказывалось, что никаких денег на текущем счету Сура не значилось.
Кредиторы Сура подавали в суд, получали исполнительные листы, но у Сура все было предусмотрено заранее, и все его имущество номинально принадлежало другому лицу. Цирк покидал город всегда неожиданно, уезжал неизвестно куда. О том, куда едут, знал только Сур и его управляющие. Ни семья, ни артисты никогда не знали, где будут играть дальше. Сур никогда не объявлял о последних представлениях цирка. Когда он решал покинуть город, управляющие за несколько дней до отъезда тайком отправляли имущество цирка.
Дочери Сура каждый день получали корзины цветов со вложенными туда карточками или записками от именитых и влиятельных лиц города. В цирке им подносились от тех же лиц ценные подарки. На самом же деле и цветы и подарки покупали пораспоряжению Сура его управляющие, и делалось это из сумм цирковых сборов. Но подарки и цветы действовали на тех, кто ухаживал за красивыми дочерьми Сура, разжигали их страсть, и они сами начинали разоряться на подношения.
Однажды с Вильгельмом Суром случилась замечательная история. Из Кишинева, где он остался должен многим, Сур переехал в пограничный городок Измаил. В Измаиле у Сура были хорошие сборы. О пребывании цирка в Измаиле узнали кредиторы. Они приехали в Измаил, вызвали судебного исполнителя и потребовали описи имущества. Имущество Сура было переписано на имя его управляющего, но управляющий был в отъезде и все нужные документы увез с собой. Кредиторы успели описать и оценить лошадей. Неописанную часть имущества Сур рано утром отправил за границу. Теперь все мысли его были направлены к тому, чтобы выручить лошадей. К его счастью, за Ольгой Сур ухаживал начальник пограничной охраны. Сур уговорил его дать письменное разрешение на перевод лошадей в Румынию и выдать в спешном порядке паспорта его дочерям и артистам. Измаил стоял на самой границе Румынии. Жители смеялись, что в городе слышен был лай румынских собак. Суру нужно было увести лошадей из цирка так, чтобы их не могли остановить, и вот он придумал следующее.
Он назначает свой бенефис, отсылает всех ненужных ему членов своей семьи за границу. В программу включает большую конную пантомиму. Вечером на спектакле присутствуют караулящие Сура кредиторы. Несмотря на свое раздражение против авантюриста, они аплодируют и артистам, и ему самому. Началась пантомима. Всадники-артисты лихо проносились через арену, объезжали по улице вокруг цирка и опять мчались по арене. Третий раз, проскакав по арене, артисты и кучера как были, в костюмах и гриме, поскакали к границе, где стоял пограничный отряд. Там их уже ждали и беспрепятственно пропустили через границу.
Сур в это время был в цирке. Ничего не подозревавшие кредиторы досматривали представление. Наутро, когда они явились за лошадьми, конюшня была пуста. Бросились искать Сура, его нигде не оказалось. Он переехал границу в бочке, которую отправил среди других еще не описанных кредиторами вещей.
Эта была одна из бесчисленных афер Сура, может быть, самая анекдотическая.
По отношению к артистам он был также беззастенчив. Часто не выплачивал жалованья, задерживал его, несмотря на хорошие сборы. Артисты сердились на него, ругали, собирались избить и даже убить. Но Сур как-то так умел повернуть всякий резкий разговор и всякое столкновение, что артисты уходили от него, иногда не только прощая недоданные им трудовые гроши, а еще отдавая ему свои последние сбережения.
Таков был директор одного из крупных цирков.
Рудольфо Труцци прислал письмо с предложением кому-нибудь из братьев съездить в Москву, чтобы ангажировать артистов, сделать новую униформу и купить большой ковер.
Энрико согласился исполнить поручение брата. Ему удалось ангажировать приехавшего из-за границы велосипедиста Жан-Жоре, акробата-борца Папи Бруно и силача Пятлясинското. Из Москвы Энрико привез сукна для униформы, новые газокалильные фонари для освещения и дорожку для ковра.
Труппа начала усиленно готовиться к Ростову. Репетировали новую пантомиму "Свадьба в Малороссии". Готовили новые номера.
Свободное копирование
