Суббота, 3 ноября
Министр просит меня посмотреть, нельзя ли подобрать материалы для политического бюллетеня; мы так давно не посылали таковых нашим представителям.
Воскресенье, 4 ноября
Встаю только около 9 часов. Министр просит меня подняться к 11. С пометой "Я ничего не слышал об этом займе. Мин. финансов ничего не предпринимал что-либо подобное теперь" (текстуально) государь возвратил телеграмму Моренгейма, не советующего делать новый предполагаемый заем в 400 миллионов франков, который рассматривается вообще как слишком дорогой. Есть опасения, что общественность во Франции устала от слишком частых и быстро один за другим следующих займов. Неужели Вышнеградский зашел так далеко, что осмеливается предпринимать подобные меры без ведома монарха-самодержца? Мой министр в затруднении, но хочет, однако, предупредить своего коллегу министра финансов о том, что государь видел телеграмму нашего посла в Париже.
Министр посылает государю письмо и данную ему Мориером памятную записку по поводу наших дел с Персией. Англичанам, по-видимому, очень неприятно только что подписанное Бютцовым соглашение, в силу которого шах обязался в течение 10 лет не строить никаких железных дорог в Персии, а по прошествии этого времени договориться о дальнейшем, а они хотят по крайней мере добиться обязательного соглашения через 10 лет трех стран - России, Персии и Англии. Итак, этот небольшой, даже отрицательный результат наших дипломатических стараний в Персии возбуждает зависть.
Министр обращает мое внимание на замечательную речь, произнесенную недавно в парижской палате депутатов во время обсуждения бюджета Министерства иностранных дел молодым депутатом по фамилии Делькассе. Столь же сдержанно, как и красноречиво, он доказывает, что уступки в Египте, сделанные Францией безвозмездно Англии, не могут привести ни к какому полезному для нации сближению. Он приходит к выводу, что практичным и реальным является лишь союз между Россией и Францией, основывающийся не на письменных соглашениях, а на общности интересов. Германия заключила союз с Австрией против России и с Италией против Франции, но эта лига бессильна перед моральным единением Франции и России, сохраняющих в осознании своей силы незыблемое спокойствие. Наконец он доказывает, что различия в образе правления нисколько не препятствует франко-русскому соглашению. Обе происходившие между нами в этом столетии войны относятся как раз к временам, когда во Франции была монархия. Наполеон I стремился к всемирной империи, а Наполеон III преследовал мелкие династические интересы. Республика более дорожит истинными интересами страны; отсюда призыв к политической солидарности и возможно более тесному единению с Россией.
Пересылая нам газетную вырезку, воспроизводящую речь Делькассе, наш посол в Париже добавляет: "Не забыть этого имени". Глубокое впечатление, произведенное красноречием молодого депутата, предвещает ему, по-видимому, блестящее будущее.
Свободное копирование
