Воскресенье, 4 февраля
После обеда прибывает двухнедельный курьер; вскрываю донесения, заношу их в книгу и посылаю Гирсу. Пока я одеваюсь, он еще раз присылает спросить у меня, еду ли я на бал или он может прислать мне бумаги. Мое намерение выехать в свет положительно кажется моему дорогому шефу невероятным. На бал попадаю только около 9 1/2 часов, уже после того, как состоялся выход императорской семьи.
Я поражен бледностью нашего августейшего монарха. У него восковой цвет лица с желтоватым оттенком. Неужели это все еще последствия его инфлюэнцы? Государыня в светло-желтом туалете с диадемой, украшенной бирюзой и бриллиантами. Ее Величество была очень любезна с княжной С. Она сказала ей, что заметила ее на репетиции спектакля в Эрмитаже, и спросила, не напоминают ли эти красивые декорации Москву. Государыня и великая княгиня Елизавета Федоровна принимают участие в танцах. Наследник не вырос, не пополнел и не похорошел. Он настолько теряется в толпе, что его трудно различить в общей массе. Я не нахожу, чтобы выражение его лица было очень симпатичным. Большой чувственный рот, вздернутый нос, в глазах что-то жесткое, насмешливое и высокомерное, а в целом, ничего величественного. Гусарский офицерик, недурен собой, но в общем банален и незначителен. Надеюсь, что он, тем не менее, одарен всеми качествами сердца, характера и ума, которые ему приписываются.
Понедельник, 5 февраля
Чувство утомления и нервное состояние. Это якобы великолепное зрелище придворного бала осталось у меня в памяти калейдоскопом какого-то более или менее отвратительного безобразия. Привезенные вчерашним курьером донесения не очень интересны; требуются, однако, ответы в Берлин, Вену и Париж.
Свободное копирование
