Дневник Владимира Ламсдорфа - 179

Вторник, 9 января

Утром государь возвращает привезенное воскресным курьером письмо барона Моренгейма от 4/16 января. В тексте "Ввиду того что первоисточником всех слухов о якобы существующих между Россией и Францией разногласиях явились некоторые немецкие газеты и "Journal de Geneve" и, в сущности, никаких более серьезных оснований они под собой не имеют, я всячески успокаиваю бедного Спюллера, который, по собственному его выражению, совершенно выведен из состояния равновесия" Его Величество подчеркнул слова: "и, в сущности, никаких более серьезных оснований они под собой не имеют" и написал на полях: "В этом у меня сомнения". Поднявшись к министру, обращаю его внимание на эту помету, которой он не заметил, и говорю, что, по-моему, в связи с этим Для барона Моренгейма недостаточно простого сопроводительного письма и во время своего сегодняшнего доклада Гире мог бы узнать суть сомнений Его Величества. Напоминаю также ему о том, что в понедельник 15/27-го День рождения императора Вильгельма; в прошлом году в Аничковом дворце состоялся завтрак для посла, от имени государя и цесаревича императору Вильгельму были отправлены поздравительные телеграммы. Министр благодарит меня за это напоминание, имея в виду, что, помимо сегодняшнего доклада, у него не будет случая обстоятельно поговорить об этом с Его Величеством.

Без четверти двенадцать министр уезжает в Аничков дворец. Он возвращается около 3 часов и тотчас за мной присылает; он в восторге от своего доклада. Полный успех относительно празднования 15-го. Будет завтрак с музыкой, хотя этот день и не воскресный; будут приглашены Швейниц и Вилльом. Его Величество согласен, чтобы цесаревич послал поздравительную телеграмму, и просит прислать ему для подписи обе телеграммы 14-го вечером. Несколько позже, когда Гире предупреждает об этом наследника, Его Высочество благодарит его и говорит: "Ах, да. Пожалуйста, пришлите телеграмму; вы их всегда так хорошо составляете, с таким тактом". Что касается пометки на письме Моренгейма, оказывается, государь считает Спюллера русофобом. Фрейсине тоже изменил свое отношение. Генерал Ванновский жалуется, что французские военные власти, пообещав нашему военному агенту образец бездымного пороха, теперь отказываются его дать. Отношение республиканского правительства, заигрывающего с немцами и стремящегося сблизиться с Италией, неблагоприятно для России. Его Величество замечает: "Их нужно цукнутъ", на это министр отвечает: "Да, ваше Величество, но нам не надобно портить нашего положения, которое лучше теперь, чем при каком-либо государе". Гире не упускает при этом случая напомнить, что во время кампании Каткова против него он, как и всегда, был того мнения, что нам не следует вполне полагаться на французов. Гамбетта, Клемансо и К╨ были всегда враждебно настроены по отношению к монархической, самодержавной, набожной и православной России. Под влиянием страха перед Германией они из расчета льнули к нам, но, в сущности, парижский кабинет всегда хотел поссорить нас с Берлином, заставлять нас таскать для него каштаны из огня и лишь стремится пускать нам пыль в глаза очень шумными, но, скорее, нас компрометирующими, нежели искренними, проявлениями своих чувств. Тем не менее, Гире остается верен своей системе не ссориться с Францией и не подавать даже виду, что между нами может произойти охлаждение. В целях поддержания равновесия мы должны сохранить возможность опираться на этот мнимый союз и на эти мнимые симпатии. "Да, вся нация за нее", - замечает Его Величество. Следует во всяком случае постараться использовать испытываемый Спюллером и парижским кабинетом страх из-за неодобрения его поведения за последнее время парламентской оппозицией и ее прессой. Предлагаю министру переделать в этом именно смысле письмо барону Моренгейму.

За семейным завтраком после доклада министр встречается с Марией Александровной, герцогиней Эдинбургской, и ее супругом; это воскрешает тон прежних лет. Она приветствует министра с дружеской непринужденностью, которая сообщается и другим. По-видимому, государь очень сблизился со своей сестрой. Указывая ей ее место, он говорит смеясь: "Иностранная принцесса, сюда", и добавляет: "Только не приставай к Николаю Карловичу с назначениями и перемещениями молодежи". Разговор касается всего персонального состава посольства в Лондоне. Герцогиня положительно умна и с характером; она заставила своего супруга отказаться от многих уклонений от правильного пути и имеет хорошее влияние на государя. Во время своего пребывания здесь летом, видя, что министр встревожен нежеланием Его Величества нанести визит императору германскому, она сказала Гирсу: "Подождите, я постараюсь вам помочь". Министр считает вполне вероятным, что она оказала влияние на принятое впоследствии решение. Государыня делает гримасу и ничего не отвечает на просьбу министра принять жен португальского и румынского посланников, которые еще не были приняты. Гире слышал, что они решили: если им пришлось бы представляться на большом придворном балу 14-го, они там не появятся под предлогом болезни. Надо признать, что они были бы вправе это сделать. Недавно Ее Величество приняла 70 городских дам, и только жены иностранных представителей вынуждены ждать.

Судя по заметке в "Новом времени", судьба происходивших недавно в Государственном совете прений решена. Как и следовало ожидать, государь утвердил мнение меньшинства, но ничего не известно о том, как собственно этот вопрос был урегулирован и как уладилось дело с позицией наследника-цесаревича.

Вечером составляю новое письмо барону Моренгейму. Не возбуждая никаких подозрений хотя бы о малейшей перемене в наших добрых отношениях с Францией, мы можем и должны дать понять республиканскому правительству, что от нас не ускользнуло некоторое несоответствие его образа действий с горячими проявлениями чувств со стороны нации.