1890 ГОД
Январь
Понедельник, 1 января
Встретив Новый год со своим дорогим министром и его семьей, возвращаюсь к себе около часа. Готовлю ответные телеграммы на присланные государю поздравления. Оболенский возвращается поздно, и завтрак подают только около 2 часов. Выход был, по-видимому, очень блестящий. Вместо маленькой Петровской залы, между Гербовой и Фельдмаршальской, которая предназначалась когда-то для дипломатического корпуса, иностранные представители были на этот раз собраны в Георгиевском, иначе говоря, Тронном зале. Много городских дам, великолепные туалеты. Вернувшись около б часов, нахожу целый букет поздравительных телеграмм от большинства европейских монархов и в том числе от германского и австрийского императоров, на которые Его Величество просит подготовить ответы. Обедаю один. Написав все проекты, посылаю их около 7 1/2 часов министру; он мне их тотчас же возвращает для представления государю, но я знаю, что Оболенский не любит, чтобы отправка производилась без него, а он обещал сегодня вернуться рано. Он, однако, запаздывает, что меня крайне беспокоит.
Вчера вечером Их Величества перенесли свою резиденцию в Петербург; в Гатчину дела посылались два раза в сутки: в 4 часа дня и в любое время ночью для фельдъегеря, выезжающего с первым утренним поездом. Теперь порядок этот упрощается. Однако на время пребывания двора в Аничковом дворце у меня лично очень неприятное положение - находиться между министром, который, не имея возможности учесть ни поступления телеграмм, ни вызовы его к государю, не может сообразоваться ни со временем, ни с директором, который обычно удаляется в 5 часов, не сообщая о том, когда предполагает вернуться. Мне постоянно говорят, что, зная о наших хороших отношениях, Гире, обращаясь ко мне, всегда спокоен, что все будет сделано так, как если бы князь Оболенский сам был тут. Последний же не только не чувствует ко мне за это какую-либо признательность, но часто бывает со мной резок и, вместо того чтобы сказать мне merci, дает понять, что недоволен моим вмешательством.