Время с 20-го по 29-е было употреблено на постройку четырех новых редутов от левого к правому крылу без сообщений между ними; чтобы подойти к каждому из них, приходилось проходить как бы сквозь строй, они были построены открыто, на плоской равнине степей, таким образом, что во время перехода ядра плясали вокруг любопытных и всегда несколько человек оставалось на поле.
29-го, за столом у князя Потемкина, мы услышали очень живую перестрелку; в то же время явился офицер и объявил, что генерал Кутузов, командовавший траншеей, смертельно ранен в голову.
Князь послал принца Ангальта, бывшего с ним, принять командование. Я встал, отправился за своим конем и поехал к первой траншее с принцем Ангальтом, спешившим, как и я, прибыть к месту. Никогда еще турки не делали вылазки с подобной яростью. Я должен признать, что в этот день я видел самое большое колебание в русских войсках, в особенности между офицерами. Турки завладели первой батареей, расположенной против их окопов, взяли обратно мечеть, которую казацкий полковник Платов отнял у них накануне, и атаковали с такой яростью, которая грозила снести и разрушить все укрепления (по правде сказать, очень неверно сооруженные), устроенные против них.
Принц Ангальт находился в полном замешательстве, и многих офицеров не хватало на посту. Я заметил ему, что, если мы не пойдем тотчас же в штыки, мы упустим время и нам не остановить будет успеха неприятеля. "Вы правы, - сказал он мне, - но в данное время в наших войсках слишком много колебания, и я не осмеливаюсь на эту попытку. Поручаю вам укрепить эти два батальона и, как только я увижу, что вы готовы, я вам дам знак к атаке". Только что он окончил эти слова, как в пятнадцати шагах от нас в нас выстрелил турок; пуля слегка коснулась правой руки принца Ангальта, стоявшего против меня, и попала мне в верхнюю часть левого плеча. Я не упал, но не в состоянии был оставаться на поле. У принца Ангальта не было времени поддерживать меня. Я потащился назад, сказав ему, что немедленно вернусь, лишь только сниму мундир и дам перевязать рану. Из дружбы, из привязанности к принцу Ангальту я очень беспокоился о его положении и обещал сделать невозможное и вернуться к нему через несколько минут; однако принц Нассау положил конец его бедственному положению. Он стоял у борта на своей яхте и видел, как толпа неприятелей бросилась в атаку. Он немедленно двинул вперед канонерские шлюпки, которые напали с фланга и уничтожили все, что было под рукой. Турки, теснимые убийственным огнем, благодаря разумным и деятельным распоряжениям принца Ангальта, вернулись в свои окопы, потеряв много народу. Наши потери были также значительны, но нельзя вычислить, до чего бы они дошли без участия принца Нассау, которое он принял по собственному побуждению.
В продолжение десяти дней я не мог ни пользоваться своей рукой, ни сесть на коня, но так как ничего не было сломано, то рана, беспокоившая меня два месяца, в сущности, только на первые 10 дней лишила меня моей обычной деятельности.
