О замужестве я написала маме и Гене сразу после регистрации. Объяснила ситуацию на работе, которая заставила меня скоропалительно выйти замуж, чтобы остаться в Москве. Гене ещё написала, что мужа не люблю, но ждать его возвращения из армии тоже не могу. Поблагодарила за всё, написала, что, как звёздочка на небе, он навсегда останется в моей памяти, попросила у него прощения... Не я, а жизнь так распорядилась нами...
- Доченька, где у тебя лежит лук? Не могу найти... За окном нашла говяжьи косточки, вот капуста, морковь, картошка... Можно сварить щи, но где лук?
- Нет..., - отвечаю я своим мыслям. – «Нет рядом Геночки»...
- Какая у тебя соседка? Можно у неё одолжить луковицу?
Разные были у меня соседи и соседки. Это уже третья квартира за последние пол года. Первая комната была в Черёмушках в квартире со всеми удобствами за 45 рублей в месяц, но пришлось от неё отказаться, очень дорого. На, оставшиеся на двоих, 55 рублей не разгуляешься... Потом была комната в подвале 30 рублей, но с пьяницами и дебоширами рядом. Пришлось съехать. Здесь вроде бы спокойно, но тоже дорого... 40 рублей...
- Натуля! Саша пришёл... Ты хочешь с ним поговорить? Мне выйти? – шепчет мне на ухо мама.
Нет... Прописки у меня так и нет... Александра Фёдоровна не хочет прописывать у себя хитрую, старую грузинку... Почему грузинку? Разве она не знает, что я еврейка? Или Сашка что-нибудь напутал?
Когда я потеряла радость от победы над собой и Сац?.. А!.. В ноябрьские праздники... Точно! Спектакль об участии подростков в гражданской войне вышел скучным неинтересным. Так себе - стрелялка с кричалкой. Оформление убогое. На сцене стоит длинный ящик, который служит столом, а если поставить «на попа», то и деревом. Несколько больших, но лёгких, бесформенных масс из поролона раскрашены под зелёные холмики и камни. После спектакля в ящик укладываются костюмы, реквизит, грузится всё в машину и можно ехать на следующую любую площадку.
В мои обязанности входит оповещение семи актёров о предстоящих спектаклях, раскладка и уборка реквизита, стрельба в нужный момент из стартового пистолета за кулисами и встряхивание жестяного листа во время "грозы". Три травести и девушка - новенькие девочки, играют, как могут. Откуда они, не спрашиваю. Отношения только рабочие, других мне не надо… Хватит…
Тогда, в праздник, Сашка первый раз не пришёл ночевать. Я испугалась. Вдруг с ним беда! А оказалось, что он отмечал праздник с мамой и её друзьями, хорошо там поел. Но мой скромный праздничный ужин тоже съел утром с большим удовольствием.
- Татка! – сказал он тогда. – Какой раз сравниваю твою стряпню с маминой и прихожу к выводу, что ты готовишь намного вкуснее!
- Ты что, часто ходишь к маме обедать? – спросила я.
- Почти каждый день. У нас ведь мало еды.
Да, да, да... Тогда мне и стало очень обидно. Я старалась так вести хозяйство, чтобы питание было у него нормальным, часто сама не ела, ему оставляла, а он ел и у меня, и у мамы... Избалованный ребёнок! Потом всё чаще стал приходить домой от друзей поздно, подвыпивший. Правда, он звал и меня к друзьям, но я в свободное время занималась. Готовилась к экзаменам в институт. О прописке мы разговаривали всё реже и реже. Я уже знала, что он опять раздражённо ответит, что ничего не может сделать с упрямством мамы...
Так, что же получается?.. Чего я добилась, пожертвовав всем? Скучной работы? Тоскливого брака с нелюбимым человеком? А в перспективе возможности стать студенткой института, в который не стремилась попасть?..
Хочется пить... О, на столе стоит чашка с компотом. Пойду, попью...
Мама услышала звон разбитой чашки, вбежала в комнату из кухни и, увидев меня на полу, пытающуюся встать, с криком «Доченька!!!» кинулась ко мне. Сильно болят голова и локоть. Я ударилась об угол стола, когда падала. Мама помогла мне встать, дойти до кровати, потом, обняв меня, как маленькую, плача, стала укачивать.
- Малышка моя, ну поплачь, поплачь... Тебе легче станет... Давай вместе будем плакать... - И тихо, сквозь слёзы, стала напевать, давно знакомую мне, колыбельную...
Не летайте гули,
Над моей Натулей,
Дайте доню укачать,
Надо доченьке...
- Не могу-у!.. – вдруг, жалобно заскулила я. - Не хочу больше так жить! Не могу-у! Не бу-у-ду!..
Спасительные слёзы хлынули из меня, и, уткнувшись в мамины колени, я выплакала всю горечь, скопившуюся в сердце...
Мамина забота, отличное питание быстро поставили меня на ноги. Я вновь захотела работать, готовиться в институт... А замужество... Что ж, сама заварила эту кашу, самой её и расхлёбывать... Разводиться с Сашкой, бросать его, когда он смотрит на меня глазами побитой собаки, на коленях просит прощения, клянётся, что добьётся от мамы прописки, я не могу.
- Понимаешь, мама, жалко мне его. Не он, а я виновата в этой бесчестной сделке. Он то меня любит!
- Причём тут его любовь! – сердится мама, уговаривая меня, уж в который раз за эти дни, уехать с ней домой. – Ты на себя посмотри! Во что ты превратилась в Москве?! Живя с ненормальным, ты окончательно подорвёшь своё здоровье!
- Не подорву... Я сильная.
- Глупая! Ну, зачем тебе все эти страдания, когда можно жить и работать спокойно дома?!
- Нет, мама. Сашка – это теперь и мой крест, наказание за содеянное... Я останусь с ним. И потом, в институт-то я тоже хочу поступить.
- Всё! Завтра же я уеду и заберу с собой все твои вещи, - жёстко объявляет мне мама своё решение. – Живи, как знаешь, но без моей поддержки. Надеюсь, холод и голод тебя сделают умнее.
Мама выполнила своё обещание. На следующий день, придя с работы, я не нашла ничего, даже пары трусиков. Но не это заставило меня в конце июня бросить всё и, неожиданно для мамы, вернуться домой.
Сашкиного раскаяния хватило не надолго. Ему удалось наладить мой контакт с Александрой Фёдоровной. Она даже прописала меня. Правда, временно, на пол года. Каждый выходной мы приходили к ней обедать, подолгу разговаривали о Сашке, о моих жизненных планах. Она с удивлением узнала о причине моего страшного поступка. Сашка ей не рассказал о своей «словесной шалости». Я потихоньку завоёвывала доверие и уважение этой женщины, хотя она по-прежнему боялась меня. Но Сашка, видимо, заскучал...
Однажды, в приливе страсти, он решил быть со мной «честным» и сказал, что со многими бабами переспал за это время, но лучше меня никого нет. Ох, и разозлилась я тогда! Тут же его с себя скинула и, на ночь глядя, выгнала из дома. А на следующий день оставила ему на столе обручальное кольцо и записку: «Не нужны мне ни ты, ни твоя Москва. Уезжаю в Ригу».
Свободное копирование
