На следующий день мы подали заявление в ЗАГС. В отпуск в Ригу я решила не ехать, да и Саша не хотел меня отпускать от себя ни на один день. Я позвонила маме и сказала ей, что не могу приехать, так как поступила на курсы подготовки в ВУЗ. Соврала... Сказать правду о предстоящем замужестве я не решилась. И тёте Ире соврала... Ведь она тоже думала, что я на месяц уеду в отпуск. Но что же делать?! Без вранья мой план действий может сорваться...
Дней десять проходят в радостных свиданиях, гуляньи по Москве, знакомстве с его друзьями, чтении новых стихов, поцелуях... Я всё больше привыкаю к этому взбалмошному романтику, мне он даже начинает нравиться.
- Завтра пойдём ко мне домой, - торжественно сообщает мне Саша. – Я всё сказал маме, и она хочет с тобой поговорить.
Я ждала этого момента. Обдумывала свой разговор с его мамой. Конечно, о тайной сделке с собственным сердцем я говорить не собиралась. Под глухое ворчание совести она тяжёлым грузом легла на дно моей души, и никто не должен о ней знать. Я буду, как тысячи других девушек, обычной женой нелюбимого человека, постараюсь честно исполнять обязанности жены. Но как в этом убедить его маму? Она заслуженный педагог, значит, сразу профессионально учует фальшь в наших с Сашей отношениях. Притворяться влюблённой я не смогу... Эх, будь что будет! Буду молчать и слушать, что она скажет.
- Ма! Мы пришли, - сказал Саша сгорбленной спине мамы, раскладывающей на столе пасьянс.
- Здравствуйте, здравствуйте, - сказала она, не оборачиваясь, и вздохнула. Потом, не торопясь, собрала карты, обернулась и, оглядев меня с ног до головы сквозь толстые очки, подвинула ко мне стул. – Садитесь, Наташа. А ты, Саша, иди, часок погуляй. Мы вдвоём побеседуем.
Саша мне подмигнул, скрестил два пальца в знак пожелания удачи, и молча вышел из комнаты.
- Сколько времени вы знакомы? – спросила Александра Фёдоровна, закуривая папиросу «Беломорканал» и внимательно глядя на меня, как учительница на плохую ученицу.
- Вообще, мы познакомились где-то в июне. Кажется, в это время он стал ходить на занятия танцем... Танцевали с ним в паре, но дружить стали недавно... Около месяца...
- Около месяца!.. Знаете ли вы, что он с весны вас уже четвёртую ко мне приводит? Тех троих молодух я быстро отвадила, а вы на год старше Саши, вижу, что серьёзнее, и считаете возможным выходить замуж за практически незнакомого человека?.. Что вы молчите? Думаете, я не понимаю, зачем вам понадобилось замужество? Вы ведь из Риги? Вам негде жить, и вы решили, что можно жить здесь, в этой комнате?.. Так?.. Говорите, говорите!..
- Нет. Не так, - отвечаю я спокойно, гордо выдерживая её сверлящий взгляд. – Не так... У меня есть, где жить... А когда с Сашей поженимся, будем снимать комнату, и вас ни в коем случае беспокоить не будем.
- А вы представляете, за кого выходите замуж? – задаёт она очередной вопрос, всё больше раздражаясь.
- Представляю... – улыбнувшись, отвечаю я. – Только что своего жениха видела.
- Ничего вы не представляете!!! – вдруг закричала Александра Фёдоровна, швырнув погасшую папиросу в пепельницу. – Вы выходите замуж за психопата! Он же с детства стоит в диспансере на учёте! Я его выходки терплю, потому что я его мать... Он крест мой! Вам-то это зачем?! Чего вы от него хотите?!
От неожиданного крика, вызванного не злостью на меня, а глубокой болью этой старой горбуньи, я замерла от жалости к ней.
- А что это за болезнь? – спросила я через паузу с осторожным сочувствием, как можно мягче.
Тут Александра Фёдоровна заплакала, махнула на меня рукой и, всхлипнув, сказала:
- Идите... Вы ещё можете от него отказаться, а я по гроб жизни буду мучиться со своим сыном...
Я вышла из комнаты переполненная жалостью к этой женщине, понимая, что больше, чем Сашке, я буду нужна ей. Во дворе перед домом на лавочке сидел Саша и играл с кошкой. Я стояла позади, смотрела за его игрой... Никаких признаков психа в нём не было...
- Саша! Пойдём, погуляем! – крикнула я ему.
- О! Поговорили? Так быстро? Вот здорово! Поехали в парк культуры на Октябрьскую? Там в Нескучном саду осенью очень красиво.
Всю дорогу он весело болтает, а я слушаю, наблюдаю за ним и не могу отделаться от тревоги по поводу его заболевания. Ничего странного в нём я не вижу. Обычный взбалмошный мальчишка.
- Саша, расскажи мне о своей маме, - прошу я. – Мне кажется, что она очень несчастный человек... И отчего у неё горб?
- С чего ты взяла, что она несчастная? Её знаешь, как везде уважают! И в школе, где она работала, и в райкоме партии. Она же заслуженная учительница, член партии с 22-го года. Её приняли в партию, когда ей было всего 17 лет!
- А кто были её родители?
- А у неё не было родителей. Она сначала была в детдоме, а потом её взяли на воспитание в семью Цурюпы. У них, там, в саду она свалилась в 12 лет с дерева, и с тех пор у неё вырос горб.
- Цурюпа – это, кажется, член первого правительства после революции?
- Да. Она вообще всех знает из того времени. Маленькая была, видела всех со стороны, но всё помнит, только рассказывать не любит. А дочка Цурюпы, тётя Валя, до сих пор к нам ходит. Говорит, что, если бы поддалась Троцкому, не смогла бы ходить к нам, и смеётся... Он тогда за ней ухаживал, жениться хотел, а она за другого вышла. И секретарь Литвинова, прежнего министра иностранных дел, к нам ходит. Сын у неё, как я взрослый, но дурачок, так мама с ним иногда занимается.
- А почему она тебя одна воспитывает? Где твой отец?
- Папаня?! – засмеялся Саша. – Есть у меня папаня. Когда я сильно нашалю, мама всегда его зовёт для мужского разговора. Так... Мужик как мужик... Женат, с семьёй живёт... Дети у него, двое или трое, не знаю.
- Но фамилия у тебя мамина? Она замуж за папаню не выходила?
- Не знаю. Какое мне дело до него?!
- А с тремя невестами до меня ты тоже шалил?
- Ага! – рассмеялся он. – Они дуры были, всему верили. А мне было скучно, да и мать хотел позлить. Надоела она мне! Всё зудит, зудит...
Не хватило у меня духу спросить у Саши о его болезни в этот вечер. Но за неделю до регистрации я всё таки решилась.
- Сашка, отведи меня в диспансер к твоему лечащему врачу. Я хочу поговорить с ним.
- Ну, мать!.. Наболтала таки! Да, здоров я! Здоров! Это после Китая меня в психи записали! Я этих китайцев всех терпеть не мог, да и посольских тоже. Всё подглядывают, подсматривают, кто что делает! Сначала просто хулиганил, плохо учился, а потом такую им катавасию устроил... - тут он расхохотался, - что они нас с матерью за 24 часа выперли.
- Что же ты такого натворил?
- За неделю я отовсюду, где мог, украл будильники. Штук сорок выкрал. Завёл их все на три часа ночи, рассовал по углам всего здания, где мы жили, и ночью они разом зазвонили. А звук у будильников такой, что мёртвого с постели поднимут. Паника началась! Обхохочешься! Они решили спросонок, что это тревога, что началась война! Ну, не идиоты?
- И всё-таки поведи меня к врачу. Понимаешь, я серьёзно отношусь к нашему будущему браку, хочу быть тебе хорошей женой, а для этого я должна о тебе всё знать.
- Ладно... Отведу... Но ты не очень верь этим врачам. Они кого хочешь в психи запишут. Знаешь, в диспансере, конечно, есть больные, но большинство абсолютно здоровые люди.
Свободное копирование
