Мы покинули Москву 29 декабря, вечером, и 1 января 1841 г. прибыли в сильный мороз в город Муром. После Арзамаса я вынужден был отправить обратно в Москву поставленную на полозья коляску, так как снег был слишком глубок. Я купил легкие сани, перегрузил на них багаж, и мы поехали в Симбирск, куда прибыли 6 января. Здесь я купил крытые сани (возок), которые должны были защитить мою жену от холода, ветра и снега. Так как большой почтовый тракт из Симбирска в Самару, ведущий через Сенгилейские горы, из-за снежных метелей был совершенно непроезжим, я решил проделать часть пути по льду Волги. Мы двигались довольно быстро, тем не менее вынуждены были останавливаться на ночлег в какой-нибудь деревне на правом берегу Волги. Мы спали в возке при температуре --20°. Моя жена, попавшая из теплых долин Таврии в жестокий, холодный климат, терпела лишения как спартанка. Она откровенна сказала мне потом, что, когда мы ехали по реке, она все время дрожала от страха, что лед проломится и мы утонем. Однако при толщине льда в три фута такое путешествие по Волге протяженностью 130 верст не представляет риска.
9 января мы продолжили наше путешествие по большому почтовому тракту.
11 января переправились через замерзшую Волгу в Самару, где день отдыхали. Это была уже оренбургская земля. Изменились тип людей и одежда. Башкиры и киргизы ходили в странных меховых шапках (малахаях). Перед нами простиралась бескрайняя степь, покрытая глубоким снегом. Станции большей частью были грязными. Из-за сильного мороза жители брали телят и ягнят в теплые избы. Мы с женой проводили ночь в санях, так как было невозможно выносить эту испорченную атмосферу. Я торопился как можно быстрее добраться до пункта моего назначения, находившегося в 430 верстах от Самары.
Из Бузулука мы ехали днем и ночью. Ночью обычно при ясном свете луны. Дорога была замечательной, однако стояли страшные холода.
17 января я прибыл в Оренбург, тогда еще крепость. Из Москвы я написал моему бывшему кавказскому шефу и другу генералу Рокассовскому, теперь начальнику штаба в Оренбурге, чтобы мне приготовили квартиру, в которой я и остановился.
Так судьба перебросила меня из древнего Исфахана на берег Урала. На пути я посетил южный берег Крыма, обзавелся красивой молодой женой и проделал вместе с ней 3 тыс. верст (около 400 немецких миль) из Севастополя в Москву и Оренбург в то время года, когда путешествие для дамы сопряжено со многими трудностями, особенно тогда (в 1840 г.), так как еще не было железных дорог и даже почтовая связь и дороги оставляли желать много лучшего.
Этим окончилась эпоха моих странствий 1837--1840 гг. Теперь я попал совсем в другую обстановку, очутился в чужой земле, среди новых людей, нравов и обычаев, которых я не знал. Я не догадывался, что мне суждено провести здесь пятнадцать лет, что я буду предпринимать дальние и частые путешествия в киргизские степи, на Аральское море, древний Яксарт, в Башкирию и Уральские горы. Человек полагает, а бог располагает, и он всегда милостиво защищал меня и делал все к лучшему.
Свободное копирование
