Когда вскоре после этого Советский Союз запустил в космос свой первый спутник, в Америке начали всерьез беспокоиться о состоянии образования. Как вырастить поколение, которое окажется на высоте положения в эпоху советского военно-научного прогресса? Немаловажным фактором в этих новых заботах было то, что мы называли «самоубийственной лингвистической летаргией» среди американских граждан.
Я пошла в Министерство просвещения, чтобы собрать сведения о преподавании русского языка в средних школах, но доктор Марджори Джонстон, глава отдела, занимающегося преподаванием иностранных языков в общественных школах, не могла предоставить мне такую информацию. Она предложила, чтобы первым шагом нашего комитета как раз и стал сбор такой информации. «Проведите национальный опрос, — сказала она, — и мы опубликуем его результаты в нашем бюллетене». Она дала мне список людей в каждом штате, которые могли бы предоставить нужные сведения. С помощью Нелли Апанасевич, студентки, вызвавшейся мне помогать, мы разослали запросы в отделы образования всех штатов и сумели написать отчет как раз вовремя: Конгресс в 1958 году принял Акт об оборонном значении образования, в котором русскому языку придавалось «первостепенное значение» как на университетском уровне, так и в средних школах.
Наш комитет предоставил собранные нами сведения многим образовательным учреждениям, и на это появились отклики в прессе. У меня взяли несколько интервью, Ассоциация современных языков пригласила меня вступить в их Комитет иностранных языков, а Ассоциация национального образования основала отдел иностранных языков, членом которого я стала. На съезде AATSEEL в 1959 году в Нью-Йорке наш комитет удостоился высших похвал. Газета «Нью-Йорк Тайме» напечатала интервью со мной.
Андре фон Гроника сказал мне, что наш учебник пользуется большим спросом, и наш издатель Прентис Холл пригласил меня на обед в «Русскую чайную». Андре больше не преподавал русский язык, теперь он заведовал немецкой кафедрой в Пенсильванском университете, но очень радовался успеху учебника.