***
Доехали до Ростова. Нехитрые свои пожитки сдали в камеру хранения на вокзале, а сами отправились на пристань. Народу было тьма, т. к. параходов ходило очень мало, редко. Были они небольшие, колёсные.. Еле-еле мы втиснулись где-то сбоку, над самой водой. Рядом стояла корова, стреноженная и привязанная, а под ней сидела и ела её хозяйка. Плыли долго, причаливали часто. Некоторые сходили, а новые садились. Садилось больше, чем вставало. Было невероятно тесно. Но всё-таки доплыли до нужного места. От пристани до станицы довольно далеко, но мы были налегке, поэтому дошли быстро. Стали расспрашивать по пути, где раньше жила семья, которую мы искали. Наконец нашли, но хозяйки не было дома. Во дворе сидели 2 маленьких мальчика 4 и 6 лет. Старший сказал, что мама на работе в колхозе и придёт вечером, а приехали мы часов в 11 утра. Решили пойти на Дон, чтобы искупаться. За дорогу сильно загрязнились, ведь было очень жарко, пыльно. Вот тогда произошло наше первое приключение.
***
Место было пустынное, а вода чистая, тёплая, прозрачная. Мы с удовольствием искупались, выстирали с себя бельишко, развесили на кустах. Одели чистую смену – свой скарб носили с собой – и легли в тени в кустах отдохнуть и, конечно. уснули, т. к. давно уже хорошо не приходилось спасть в дороге. Потом проснулись, ещё раз искупались, надели, что у нас было и хотели идти в станицу. Часов у нас не было, но по солнцу было видно, что уже часов 5 – 6. И вдруг, как из-под земли, вырос милиционер. Сильно пожилой и сильно хромой, он оказывается засёк нас в станице и неотступно следовал за нами и следил за всеми нашими действиями. Он сразу же потребовал: «Предъявите документы». Предъявили, объяснили, зачем мы сюда пожаловали. Он родителей Вани знал, как и всех жителей станицы. Он, оказывается, подумал, что мы шпионы или что-то в этом роде, и хотел поймать нас с поличным. Всё же вещи наши проверил, а потом сказал: «Вы не обижайтесь, ведь война, недавно здесь хозяйничали немцы, они могли завербовать здесь для своей чёрной деятельности» Тем более, что нас он не знал.
***
Он-то и сказал нам, что родителей наших здесь нет с ранней весны. Они ушли, а куда, он не знает, сказал, что, наверно, хозяйка знает куда. Милиционер ушёл, а мы сели на крыльце и начали есть. Дети, оказалось, были очень голодными, они буквально не спускали с нас глаз. Мы это сразу заметили, и отдали им почти всё, что у нас было. За трапезой нас и застала хозяйка. Поблагодарила за то, что накормили детей, и рассказала, что у них настоящий голод. При наступлении немцев бои шли в самой станице и вокруг. В огороде, что можно, съели, а больше вытолкли, вокруг станицы тоже. Прошлой весной отца взяли в трудармию. Ему было 52 года, но всё равно взяли. Сначала они рыли окопы недалеко, а потом, по мере приближения фронта, угнали неизвестно куда. В доме осталась она хозяйка Анна с двумя малыми детьми, да наша мама с шестилетней дочкой Тоней. Еле-еле пережили зиму, а ранней весной вернулся отец. Его призывной возраст кончился, да и был он еле-еле жив: истощён и болен. Ходили слухи, что на Украине голода нет, и вот все трое ушли из станицы пешком, направились в г. Шахты, чтобы оттуда на поезде добраться до Украины. По дороге до шахт, да и после на Украине отец просил милостыню. Ему подавали, т. к. вид у него был очень жалкий. Хозяйка сказала, что они прислали одно письмо из Сумской области, а из какого населённого пункта, она забыла, кажется, «Власовка», сказала она, а письмо не сохранила, оно ей не было нужно.
***
От родителей остались кое-какие вещи: посуда – чугунки и сковородка, постель кое-какая и даже ручная швейная машинка. Свекровь хоть и была малограмотной крестьянкой, смолоду хорошо шила и этим даже подрабатывала. Вот и всё, что нам рассказала Анна. Мы переночевали, дом был почти пустой, но постель была, а утром стали думать и решать, что же нам делать. Решили, что Ваня поедет в Сумскую область и будет разыскивать родителей в селе Власовка. Он уехал. Я осталась одна. Было у меня немного денег да кое-что из еды: соль, сахар, немного муки и кукурузной крупы, чем мы запаслись ещё в Ростове. Думали, что проездит Ваня от силы неделю, а может быть, и меньше. И вот я одна в незнакомом месте. Станица кажется пустой: все трудоспособные в колхозе на разных работах. Хозяйка всегда уходила чуть свет и возвращалась вечером. Где-то на работе она доставала, точнее, воровала кое-что: зерно, жмых, семечки, какой-либо зелени. Вечером из этого что-либо готовила, и этим кормила детей 1 раз в сутки. Уходила она, когда они спали, есть не просили. Во дворе у неё росло несколько деревьев – жердель*. Они уже начинали спеть и осыпаться. Дети, конечно, их ели, отчего у них был постоянный понос, но были они опрятными, штанишки успевали спускать. Я каждый день варила из крупы жиденькую кашу, пекла лепёшки и делилась с детьми. Они буквально от меня не отходили.
(*Жердели (жердёлы), дикие абрикосы.)
Свободное копирование
