Александрия

Александрия

Господи! До чего же хорошо! До чего же на душе легко и спокойно! Уже неделю живём без всякого напряжения, знаем, что не нужно ожидать внезапного выезда на аэродром, стремительного вылета на перехват нарушителей воздушного пространства Арабской республики Египет, отдыхаем без ожидания боя с ними, срочной поездки на Командный Пункт для руководства боем. Неделя! Как люди! Свободны!

Чудесная вилла, русская кухня (правда, хлеб только белый), совсем рядом море. Средиземное море с замечательным песчаным пляжем; громадный, вытянутый вдоль обрыва к морю город Александрия (да, да, та самая, известная в истории Александрия, названная в честь завоевателя Македонского). Полная свобода, ограниченная только рамками приличия и разумом.

Наконец-то мы – на отдыхе!

Много времени проводили в городе, рассматривая богатые красивой экзотической зеленью скверы и парки, шумные улицы, насыщенное и неупорядоченное движение транспорта и пешеходов. Были и на «Персидском базаре», который поразил шумом, размерами и воистину беспредельным ассортиментом товаров и услуг. Но основное время мы проводили на море. Какое чудо – Средиземное море! Цвет голубовато-зеленоватый. Почти всегда хорошие волны. Вода намного солоней, чем даже в Чёрном море. Окунёшься – сразу узнаешь, где на твоём теле есть царапины и ссадины – соль запечёт. Не сразу решились открывать в воде глаза. Качаться на волнах, подныривать под них – громадное удовольствие. Был при нас и шторм (наверное, штормик), тогда к морю подходить страшно. И, как во всём Египте, солнце. Бесплатно, вволю. Но… шутки с ним плохи, и мы перед поездкой на отдых специально загорали – готовили тела к встрече с Его Величеством южным светилом, не прикрытым никакими облаками, никакой дымкой, никаким смогом.

 Незаметно промелькнул срок отдыха, назревает день возвращения домой, на авиабазу Бени-Суэйф.

 Кто-то из лётчиков говорит мне: «В порту стоит советский военный корабль. Вот бы посмотреть его». Решение созрело быстро: «Завтра пораньше, до жары, едем в порт на военно-морскую экскурсию».

 Сказано – сделано, и мы в порту.

Среди «купцов» военный корабль виден сразу, и по раскалённому асфальту шагаем к нему. Идём неспеша, а в мозгу только одна мысль: у нас же нет никаких документов. Ничего и ни у кого. Много раз чинуш в Каирском офисе я просил отпечатать нам какую-либо бумажку на арабском и английском языках, что-то вроде «Русский специалист… по приглашению правительства АРЕ… Просим оказать содействие…» Ну, хоть что-нибудь… Ведь кроме русских физиономий и языка у нас не было ничего, удостоверяющего принадлежность к великой нации и одной шестой части суши. А случись что-нибудь? Например, катапультируешься в пустыне или у деревни? Кто там знает русский язык? Кто поймёт, что ты «садык» -- друг, а не враг? Но… нам только обещали. Да и одеты мы сейчас в свободные пёстрые рубашки, лёгкие сандалии. Кто пустит беспаспортную банду на корабль? Да ещё и на военный? Надеяться осталось только на личное обаяние и красноречие.

Пришвартован морской красавец к пирсу. Названия корабля нет, только номер. У трапа, перекинутого с борта на пирс, стоит вахтенный матрос.

 -- Здравия желаю! Я – советский подполковник. Позови, пожалуйста, вахтенного офицера.

 Посвистел матрос в висящую на груди дудку, появился из чрева корабля и подошёл к нам капитан-лейтенант. Смотрит на нашу компанию с недоумением.

 -- Здравия желаю! Я – подполковник Теряев, со мной наши лётчики. По просьбе правительства АРЕ мы выполняем в пустыне трудную и ответственную задачу почти год. Измотались. Нам устроили неделю отдыха в Александрии. Мы были бы рады экскурсии по кораблю, которых мы не видели. Нам не нужны никакие тайны, военные секреты. Просто хочется посмотреть условия работы, отдыха, кое-что спросить. По небу носимся много, а о тружениках моря ничего не знаем.

 Подумал капитан-лейтенант и вызвал старпома корабля, капитана третьего ранга – майора.

 -- Здравия желаю! Я – подполковник Теряев…

 И опять повторил монолог, только ещё более его расширил, усилил. Признался, что у нас нет с собой никаких документов и мы рассчитывать можем только на доверие со стороны морских волков.

 Поверил нам старпом и распорядился вахтенному офицеру:

 -- Покажи лётчикам корабль.

 Увидев недоумение на лице вахтенного, добавил:

 -- Окажи лётчикам флотское гостеприимство

Повёл вахтенный нас по кораблю. Чистота везде предельная. Всё на своём месте. Моряков без дела не видно. Теснота. Идёшь по узкому коридору и только стараешься не зацепить какой-нибудь вентиль, выключатель, рычаг.

 Капитанский мостик – центр управления кораблём. Хороший обзор вокруг, стол для штурмана, его карт, продуманное переговорное устройство со всеми рубками корабля, экраны радиолокаторов, приборы. Именно отсюда идёт руководство кораблём и в мирные будни, и в бою. Чего-то не хватает. Точно! Нет штурвала, у которого, держа трубку в зубах, матрос вглядывается в компас и устанавливает заданный курс. Спросил моряка. Рассмеялся он в ответ:

 -- Штурвал остался только в сказках и на картинках. А у нас – электроника, кибернетика, гидравлика. Вот этой маленькой кремальерой устанавливает штурман курс по этому компасу, и корабль выдерживает его до новой команды.

 Посмотрели кают-компанию, кубрики офицеров, каюты матросов, отсек двигателей и пр. Везде тесно, нужно соблюдать жёсткий порядок. Всюду жарко. Правда, моряк объяснил, что жарко на стоянке, а при работе двигателей на ходу работают вентиляторы, кондиционеры, и жары не чувствуется.

 И вдруг в одном из проходов так сильно пахнуло хлебом. Свежим хлебом. А мы почти год уже не пробовали настоящего хлеба. Пекли для нас арабы белые длинные лепёшки, но их хлебом можно было называть условно. Слышу – сзади кто-то из наших так мечтательно выдохнул «Хлеб». Вахтенный, услышав, подтвердил: «Да, тут камбуз. Мы сами себе печём хлеб». А я в это время оглянулся и миной дал знать: «Никаких разговоров о хлебе». Конечно, моряки бы нас хлебушком угостили, но и так спасибо им за экскурсию. Не хотелось в их глазах выглядеть совсем несчастными.

 Спасибо вам, морские волки, за флотское гостеприимство!

Посмотрели корабль, как побывали на родной земле, и – опять в пустыню, прикрывать Каир и металлургический комбинат Хельван с юго-востока от израильских агрессоров, хлебать баланду вместе с песчаной пылью и с тоской посматривать на листки календаря.