11 июля . До четырех часов спал очень мало.
Ночь довольно темная. По знакомому уже пути к рассвету подошли к обледенелому «лбу». Надели кошки.
Поднялись на «лоб» и свернули в первый правый кулуарчик. Подъем пошел круче (а у меня того и гляди слетит кошка с левого прожженного ботинка). Валя и Миша сильно отстают. Последний чувствует себя неважно.
На первых скалах расположились завтракать. Мишука ждем долго. Он все припадает на ледоруб: самочувствие скверное.
На гребне нас осветило солнце, ноги отогрелись. Видно, как глубоко внизу солнце осветило белые пятнышки палаток. Время движется к девяти: там сейчас, видимо, завтракают.
Идем по гребню. Делаем частые остановки, поджидая отставших.
К двенадцати часам спустились по ледяному склону с предвершинки и подошли вплотную к самой желтой стене. Попытка взять ее с юга не увенчалась успехом, ибо вбить крючья оказалось совершенно невозможно: трещины очень мелки. Пришлось спуститься немного по снежному кулуару и начать подъем значительно левее, частью по обледенелым и крутым снежничкам, частью по скалам, тоже очень крутым, но большой прочности (что-то вроде гранита).
Аккуратно охраняя, я иду первым на веревке с Валей. Ленц с Мишуком. Много раз пришлось мне вбивать крючья, а Ленцу выбивать их и вновь передавать мне. Наконец дошли до крутого, наискось идущего снежного кулуарчика и уже по нему подошли к самому гребню.
Гребень острый, сильно засыпан снегом. До его вершины дошли быстро. Ее трудно даже назвать вершиной, настолько она остра, но по высоте она равна основной.
4 часа 30 минут. Почти все вершины глубоко внизу, лишь некоторые поднимают свою голову выше, и в их число и Архар. За ним еще вершина (топографы говорят, что это и есть Мын-тэке). Острый пик Ужбишки немного ниже нас.
А на юг и юго-восток бесконечные пики: там Памир. И быть может, одна из тех видимых вершин — пик Коммунизма, но определить, конечно, трудно.
На восток наш пик запрокидывает совершенным, более чем километровым отвесом.
Кричим поодиночке и хором в сторону лагеря, но ответа, конечно, нет. Ленц кинематографирует. Я срочно делаю приблизительную съемку восточных вершин и ледника. Съели банку рыбы и оставили в ней записку, засунув банку (из-за невозможности построить тур) прямо в щель. Скорее вниз.
Ленц предлагает спускаться прямо по южной стене. Жутковато, учитывая, что крючья там забивать трудно… К тому же все равно у начала нашего подъема оставлены кошки.
Удачно (по предложению Ленца) спустились на двойной связанной веревке: нашлось три хороших уступа. Это сэкономило и крючья и время. Веревка мокра и заедает порядочно. При спуске зашибли Мишуку руку. Он и так-то едва на ногах стоит, посерел, осунулся, а теперь и за веревку держаться ему трудно.
Облако крутится над вершиной, задевая ее. Нам это на руку: вершина в тени и снег не очень раскисает.
От кулуарчика начали спуск прямо вниз. Один уступ Ленц забраковал (предварительно насмешливо, с поклоном предложив опуститься по нему). Отсюда пошли на крючьях. Под стеной — в восемь часов. Охраняю Валю на ледяной стенке. Мишук тоже выбрался по веревке.
Красный шар солнца сквозь застлавшие его тучи бросает последние багровые лучи. Очень глубок стал снег, проваливаешься выше колена.
Сойдя в кулуар, сразу сели «на иждивение» и поехали, ибо идти стало совсем невозможно. Спина сначала помокрела, потом закоченела, а потом уже начало очень больно резать и жечь. Но идти невозможно, приходится ехать, преодолевая боль.
Наконец осыпь и ручей. С наслаждением пьем ледниковую воду. Маленьким пятнышком катит сверху Мишук.
В сумерках быстро идем по леднику. Сзади крик: Мишук упал и зашибся. Еще ниже он умудрился легонько растянуть ногу… Ленц и Валя, съехав с последнего круточка, ушли вперед. Я поджидаю Мишука. При луне уже переходим ледник, и в десять часов — в лагере.
Итого вершина взята за 18 часов ходу…
Свободное копирование
