«Великий немой» заговорил - 7

При первой же встрече великий художник кино Чарли Чаплин с горечью и недоумением в голосе произнес:

— Зачем вы сюда приехали? Здесь при помощи кинокартин делают деньги, а если вы хотите посмотреть, как делаются кинокартины, выберите себе другое место, поезжайте, например, туда, где делают такие фильмы, как «Броненосец «Потемкин»».

Естественно, мы не раз задавали себе и окружавшим нас в Голливуде людям один и тот же вопрос: «Откуда взялись руководители, хозяева могущественных кинофирм?» Нам объяснили, что на заре кинематографа оказавшиеся в Калифорнии авантюристы всех мастей бросили заниматься ярмарками, каруселями, «веселыми домами» и балаганами, так как с успехом начали «работать» на кинематографическом поприще. Кинокартины приносили им огромные деньги. И каждый из них в раздумье над своими первыми успехами определил «изюминку», которая, по его мнению, была секретом успеха и обусловила расцвет его карьеры.

И эту «изюминку», проще сказать деталь, каждый из них возвел в закон успеха, в правило, без которого нельзя сделать кинокартину.

В Голливуде рассказывали веселые истории об этих «законах» и по доброте душевной предупреждали начинающих сценаристов о том, что к руководителю «Юнайтед Артистс» мистеру Джозефу Шенку можно приходить со сценарием только в том случае, если в нем есть «карьера молодого человека», который из бедного становится богатым. Если этого нет, то картина успеха иметь не будет. Трудно заставить его принять к постановке любого качества сценарий без «карьеры». Мистер Вурцель в фирме «Фокс» хочет, чтобы в сценарии непременно было показано, как влюбленная пара сидит при лунном свете в долгом молчании. Мистер Мейер из «Метро-Голдвин-Мейер» желает иметь в каждом сценарии «незаменимую утрату». Если есть «незаменимая утрата», то сценарий получает право на постановку. Таков закон. У хозяев, владельцев кинокомпаний, есть деньги. Стало быть, у них есть и свобода выбора. У человека, который пишет сценарий, денег нет, он жаждет работы, а значит, он не должен и выбирать. Поэтому он придумывает либо «незаменимую утрату», либо «карьеру молодого человека».

На американских кинофабриках нас прежде всего поражало то, что одинаково свойственно американскому сталелитейному производству, машиностроительным и автомобильным заводам. Это — громадный запас оборудования и аппаратуры. Если на съемке нужно 10 прожекторов, то фабрика дает их 30, ибо, если на съемке испортится прожектор, остановки, задержки съемки быть не должно. Если нужен один микрофон, то ставят три, потому что испорченный микрофон может задержать съемку.

Для того чтобы на фабрике «Парамаунт» регулярно работало 100 микрофонов, их в наличии 200. Там 200 звуковых аппаратов стояли всегда в полной готовности, в ожидании своей очереди, ибо беспрерывная конвейерная система, господствующая на всех производствах Америки, сохраняет свое значение и в кино.

Мы присутствовали как-то на съемке массовки исторического фильма из времен Древнего Рима. Все участники массовки были одеты в шлемы и латы. В каждом из этих шлемов имелся миниатюрный радиоприемник с наушниками. Режиссер подавал команду через свой микрофон, и каждый из статистов выслушивал эту команду. Режиссер придумывал изменения во время съемки, делал перепланировку, придумывал новые слова, и массовка выполняла его распоряжения без обычной в таких случаях сутолоки и неразберихи.

Большинство крупных фабрик имели свои собственные мастерские киноаппаратуры. Десятки работающих на фабрике операторов и техников изобретали способы усовершенствования киносъемочной аппаратуры, и каждое свое изобретение они могли тут же построить и запатентовать.

Патент — это прежде всего деньги, путь к американскому идеалу — богатству.

Когда мне нужно было проделать на фабрике несколько звуковых экспериментов и я обратился в производственный отдел «Парамаунта», меня прежде всего спросили:

— Где ваш звуковой паспорт?

В ответ на мой удивленный взгляд мне вежливо объяснили:

— Мы должны знать, как слышат ваши уши и как вы воспринимаете звук, иначе ваш эксперимент может оказаться бесполезным.

Оказалось, что каждый звуковик в обязательном порядке проходит этот звуковой экзамен, во время которого определяют, какое количество звуковых колебаний воспринимает его ухо.

Отсюда делаются выводы о его пригодности как ответственного работника по звуковому кино.

Бизнесмены признают святость лозунга «время — деньги» и поэтому, чтобы сэкономить время, не жалеют никаких средств. Подготовка к съемке на голливудских студиях того времени длилась в шесть раз дольше, чем сама съемка. Предприниматель на хороших условиях содержит талантливого сценариста в течение 4–5 месяцев, для того чтобы в дальнейшем заснять картину в 30 дней. Нам довелось наблюдать и почтенную медлительность американских режиссеров на съемках. Таким образом искусственно поддерживался престиж профессии.

Обычно крупный американский режиссер, как правило большой артист в области саморекламы, в работе необычайно капризен и привередлив. Но так как в описываемое время со знаменитыми режиссерами предпринимателю приходилось считаться, то медлительность режиссера возмещалась образцовой подготовкой к съемке. Декорации для разных эпизодов выстраивались одновременно в нескольких павильонах. Операторская группа производила также одновременную установку света для всех этих декораций. Режиссер приходил на съемку и выбирал ту сцену, которую он в настоящий момент желал бы снимать.

Между положением кинозвезды и рядовым актером или техническим работником в Голливуде существовала пропасть. Так как «звезда» получает громадный оклад и каждая минута ее работы оценивается в десятки и сотни долларов, то вся остальная масса работников, участвовавших в съемке, ставилась в зависимость от «звезды». Если знаменитая актриса не в настроении или если она в тот день плохо выглядит, то все должны быть готовы для немедленного перехода на съемку другой сцены. Поэтому вся масса статистов, или, как это в Америке называется, атмосфера, с утра и до вечера находится на фабрике в полной готовности, в костюмах, в гриме, ожидая момента, когда их вызовут на съемку.

В Америке я буквально глаз не мог отвести от звукооператора — человека неведомой нам тогда профессии. Он помещался в маленьком вагончике, который во время съемки неотступно преследовал съемочный аппарат. Из окна вагончика звукооператор видел все происходящее и регулировал звукозапись. Через большой динамический репродуктор он слышал звук, поступающий в микрофон, и таким образом замечал и исправлял все проистекающие ошибки. Он ставил и подвешивал микрофоны именно на том расстоянии от источника звука, под таким уклоном и поворотом, которые обеспечивали получение необходимого звукового эффекта. Он вешал мягкие шторы и устанавливал лакированные плоскости, ставил ширмы — все для того, чтобы создать необходимые акустические условия для звукозаписи.

Экран американского кинотеатра в ту пору был во много раз больше по своим размерам, чем наши экраны и экраны в Европе. В больших кинотеатрах Лос-Анджелеса и нью-йоркского Бродвея экраны достигали размеров, соответствующих размерам занавеса нашего Большого театра.

Изображение, появляющееся на таком экране, обладало необычайной выразительностью и мощностью. Ряд ничего из себя не представлявших на обычном экране картин произвел на меня грандиозное впечатление только в силу того, что все предметы и живые существа на этих экранах достигали монументальных размеров.

Теперь, когда и у нас появились очень большие экраны, читателю должно быть понятно, о чем идет речь.