Вслед за Ушаковым надо назвать Аркадия Николаевича Похвиснева, едва ли не самого верного приверженца Терпсихоры с незапамятных времен. Похвиснев буквально жил балетом, принимая близко к сердцу всякие театральные пертурбации, смерть артистов, их болезнь, выход в отставку, дебюты и т. п. Он страшно волновался из-за всякого балетного пустяка и был завсегдатаем разных балетных банкетов, на которых неизменно произносил длиннейшие высокопарные речи со ссылками на разных хореграфических знаменитостей для большей убедительности своих слов. В молодости Похвиснев был блестящим преображенцем, разорившимся на карточной игре. Я знала его только в преклонных годах штатским генералом, на обязанности которого лежало составление для царя сводок наиболее интересных статей из иностранных газет. Он отлично знал иностранные языки и со своей задачей справлялся вполне. Аркадий Николаевич также считал себя балетным критиком, пописывая в газетах довольно пустенькие рецензии, в которых, как и в своих застольных речах, изощрялся в комплиментах танцовщицам.
Полную противоположность добродушному, всегда любезному Похвисневу представлял собою горный инженер Константин Аполлонович Скальковский, претендовавший на звание верховного знатока балета и обливавший презрением всех окружающих. Скальковский был одним из основных сотрудников газеты "Новое время", где он, на ряду с разными статьями по политическим, экономическим и т. п. серьезным вопросам, печатал фельетоны, а также отчеты о балете и французском театре. Такое положение его, видимо, давало ему повод третировать всех и вся. К артистам он в большинстве случаев относился покровительственно - пренебрежительно. Часто бывая за границей, особенно в Париже, он проникся духом французских журналистов, считающих себя вершителями судеб всех артистов, а особенно артисток.
Со Скальковским постоянно водил компанию Николай Михайлович Безобразов, тип делающего карьеру молодого столичного чиновника-бонвивана, смотревший на балетный театр как на место, где он мог встречаться с нужными ему людьми. Безобразов также писал где-то рецензии о балете и втирался в дом к танцовщицам, которых осыпал любезностями. Особенно часто можно было видеть его у балерины Никитиной, богатство которой позволяло принимать гостей очень роскошно и широко. Впоследствии, достигнув "степеней известных" и чрезвычайно располнев, Безобразов занял в среде балетоманов одно из первых мест и держал себя с генеральской важностью, изрекая танцовщицам в своих статьях и на словах безапелляционные приговоры, но в мое время, как юный балетоман, он держал себя сравнительно скромно.
Упомянув о доме Никитиной, считаю уместным поговорить здесь о ее покровителе -- многомиллионном богаче Федоре Ивановиче Базилевском, также относившем себя к сонму балетоманов и неизменно красовавшемся в одной из лож первого яруса. Состояние Базилевского было так велико, что он, по собственным его словам, не знал ему счета. Ему принадлежали и капиталы, и дома, и имения, и золотые прииски, и рыбные промыслы на Волге.
Базилевский был очень своенравным и капризным человеком. В этом было отчасти виновато окружавшее его общество. В его доме постоянно толкались представители высшего петербургского "света старавшиеся перехватить у него деньжонок. Перед ним заискивали и придворные кавалеры, и увешанные орденами генералы, и министры. Федор Иванович ссужал их очень охотно. Ему было лестно одолжать сильных мира сего. Но горе было им, если они теряли свое высокое положение,-- тогда им на помощь Базилевского рассчитывать было нечего. Такой случай произошел, например, с министром юстиции Д. Н. Набоковым.
Набоков постоянно нуждался в деньгах и часто занимал их у Базилевского, обыкновенно без отдачи. Когда же он потерял свой министерский портфель и снова как-то завел с тем речь о ссуде, Базилевский ему в ней отказал.
-- Какая мне радость давать ему деньги,-- цинично говорил он, -- если он больше не министр!
В доме Базилевского дневал и ночевал отставной генерал-майор А. А. Насветевич, украшенный золотым оружием за храбрость, будто бы проявленную им в русско-турецкой войне. В Петербурге он носил кличку "генерала от фотографии", так как, будучи очень недурным фотографом, имел монопольное право съемки разных военных и придворных церемоний, снимки которых он продавал в газеты и журналы. Этот Насветевич, большой охотник поесть, а особенно выпить на чужой счет, играл при Базилевском роль адъютанта. Тот его третировал невероятно. Случалось, что за обедом хозяин выгонял генерала из-за стола, если нужно было очистить место вновь прибывшему гостю. Когда Базилевский приезжал в театр, ему всегда сопутствовал Насветевич, который после спектакля не гнушался лично вызывать карету своего патрона. Последнему, конечно, было очень приятно иметь выездного лакея s генеральской форме.
В 90-х гг. Базилевский заболел душевной болезнью и умер, оставив наследником своих богатств своего брата Виктора Ивановича. Последний в" сумел с ними обращаться, пустился в какие-то дутые аферы, и очень скоро от колоссального состояний не осталось и ломаного гроша.
Свободное копирование
