За царской фамилией тянулся столичный "свет". В 60-х--80-х гг. прошлого века зрительный зал Большого театра имел очень нарядный вид и являл собой чрезвычайно оживленную картину. Хотя самым модным театральным местом встреч "бомонда" тогда считалась итальянская опера и балетные зрители в их массе с внешней стороны выглядели как будто скромнее итальянских, все же театральный зал балета, особенно в бенефисы, мало чем уступал "итальянскому". Первый ряд партера занимали главным образом гвардейские офицеры -- кавалергарды и конногвардейцы,-- клавшие свои медные каски или белые фуражки перед собой на барьер, отделявший кресла от оркестра. Среди них выделялись темными пятнами штатские. Все перворядники были между собой знакомы и в антрактах вели очень оживленные разговоры, особенно обсуждая новый балет, какую-нибудь дебютантку и т. п. Гул от их речей, а иногда и отрывки их, доносились на сцену, тем более, что помещение для оркестра тогда не было очень широким и кресла находились от рампы на довольно близком расстоянии.
Часто бывали в балете и иностранные дипломаты. Среди них особенно ревностно посещали балет посланник испанский, маркиз Кампосаградо и итальянский -- граф Греппи. Первый отличался необыкновенной тучностью. Он не помещался в театральном кресле, и для него всегда ставили в первый ряд диванчик шириной в два кресла. Напротив, Греппи был очень худощав, и при встречах друг с другом они контрастами своих фигур производили весьма комичное впечатление.
Рядом с аристократией значительное место в составе балетной публики занимала крупная буржуазия -- железнодорожные концессионеры, заводовладельцы, директора банков и акционерных компаний, откупщики. Мужской контингент ее представлял собой обыкновенно мало примечательного с внешней стороны, зато дамы очень выделялись роскошью своих нарядов и ценных украшений. Недаром в старину назывался "бриллиантовым рядом" бельэтаж Большого театра, где они любили восседать, особенно на бенефисах и других выдающихся спектаклях. Так в самом деле создавалась как бы живая выставка самых дорогих ювелирных изделий.
Небольшую прослойку в описанном мной блестящем составе балетной публики из верхов петербургского общества составляли лица свободных интеллигентных профессий. Литераторов среди них я помню что-то немного. Изредка посещали балет Д. В. Григорович, поэт Н. А. Некрасов, Д. Д. Минаев, издатель газеты "Голос" и журнала "Отечественные записки" А. А. Краевский, публицист А. С. Суворин, журналист М. П. Федоров и др. С Некрасовым я была лично знакома. Он не раз бывал у меня в начале моей артистической деятельности, когда я жила в доме театральной дирекции, рядом с моей товаркой балериной Вергиной, к которой поэт был одно время очень неравнодушен. Приезжая ко мне, он всегда просил пригласить Вергину, с которой вел беседы своим сиплым голосом. Это увлечение Некрасова осталось безответным, так как Вергина скоро вышла замуж, оставила сцену и уехала из Петербурга.
К числу литературной братии, посещавшей балет, надо отнести еще М. И. Пыляева, бытописателя русской старины, автора книг "Старый Петербург", "Старая Москва" и др. Пыляев происходил из купеческой семьи и, по старому купеческому обычаю, был смолоду определен для изучения торгового дела в парфюмерный магазин Руза нова в Гостином дворе. Этот Рузанов поставлял в театральное училище грим, пудру и разную театральную косметику, и, когда я была воспитанницей, румяный Миша Пыляев приносил к нам в школу товар от своего хозяина. Впоследствии он променял торговую деятельность на профессию журналиста и историка. Пыляев был очень милый, скромный и деликатный человек и говорил всегда с приставочкой "с": "да-с", "чего изволите-с?" и т. п. Возможно, что это у него осталось от манеры разговаривать с покупателями, когда он в юности стоял за прилавком.
Свободное копирование
