8
После окончания восьми классов с таким свидетельством о неполном среднем образовании, где за поведение «четыре», мне сказали: нет смысла пытаться поступать в техникум.
Зинаида Прокофьевна по своим учительским связям определила меня в общеобразовательную школу в этом же городке.
Не могу сейчас с уверенностью сказать (может, возраст, а может, эта постыдная для меня история), но я похоже сломался, потерял интерес к учебе, скатился по некоторым предметам на «тройки». Спорт в школе тоже как‑то не сложился, уроки закончились – свободен.
В интернате каждую свободную минуту бежали на спортплощадку, а здесь – на съемную квартиру. На съемной квартире проживали еще мой одноклассник и его старший брат, который уже по‑взрослому заглядывал в рюмочку и нас потихоньку приучал.
Если раньше я любил практически все предметы, то здесь стал как‑то равнодушен. В девятом классе меня приняли в комсомол, но это уже была, скорее, формальность, чем зов души, «ее прекрасные порывы».
Интерес вызывало обществоведение, был такой предмет. Это смесь современной истории, трактующей события в мире с точки зрения марксизма‑ленинизма.
Интерес предмет вызывал отчасти, из‑за учительницы, Александры Ивановны. Она очень талантливо подавала даже малоинтересный материал, заставляла думать. Помимо того, что она прекрасно знала свой предмет, она была еще и умной, и мудрой женщиной. Как‑то в нашу школу должна была приехать областная комиссия от образования, с инспекцией. В школе, естественно, аврал. Все суетятся: моют, чистят, повесили картины, постелили ковровые дорожки, откуда что только взялось.
Но мы, естественно, с присущим молодым людям максимализмом, давай роптать, дескать, показуху пытаемся устроить перед вышестоящим начальством. Нам наши аргументы казались очень убедительными. И мы были уверены, что Александре Ивановне нечем крыть наш праведный гнев по поводу показухи перед областным руководством. Мы, предвкушая нашу победу в этом принципиальном для нас споре, думали, как же все это объяснит наша учительница, которая знала ответы на все вопросы.
Она с невозмутимым видом, как бы между прочим, сказала:
«Никакая это не показуха, а нормальная реакция гостеприимных хозяев к приходу дорогих гостей. Разве дома у вас не так, когда вы ждете гостей? Вы и в доме приберетесь, и пирогов наготовите, и стол накроете. И это нормально, это по‑человечески».
И нам, к нашему большому стыду, пришлось с ней согласиться. Она в своих доводах была достаточно убедительна.
Что касается ее предмета, то она так вдолбила нам в голову догмы и постулаты научного коммунизма, что прожитые годы не могли стереть из памяти неизменную победу социализма во всем мире.
С другой стороны, порочность загнивающего капитализма, эксплуатация трудового народа, разжигание войн, ну, в общем, все пороки человечества – это там. У нас, общество развитого социализма, где от всех по возможности и каждому по труду, а в перспективе каждому по потребности.
И вообще, это общество, где все живут по принципу, где каждый друг, товарищ и брат. Я уже тогда задавался вопросом, почему одна шестая земного шара – Советский Союз с братскими странами – живут по правильным законам, а пять шестых – нет. Неужели на земле столько глупых, не понимающих преимущество социалистического строя людей?
Не хотелось верить, что люди не понимают очевидного. И еще один парадокс. Если победа социализма неизбежна, как утверждали классики, зачем силой насаждать этот справедливый строй? Сам придет, коль скоро, по их учению, победа неизбежна.
Вообще, сейчас, с возрастом, я так понимаю, история – наука весьма субъективна, всяк трактует ее по‑своему, в угоду, ну, скажем, политическому курсу лидеров той или иной страны. И яркий пример такой свободной переписи истории, – это нынешние лидеры и правители Украины. Договорились до такого абсурда, что ни в какие ворота не лезет.
К примеру, один «историк», из числа руководителей страны, договорился до того, что это СССР напал на Германию, чем поверг в шок не только мировую общественность, но и руководство той же Германии. Это чем же можно так обкуриться, чтобы делать подобные заявления?
Как‑то сын, дискутируя со мной по поводу каких‑то исторических событий, сказал:
«Про прошлое можно сказать много чего. И ведь не проверишь, ибо история самая субъективная наука, служащая для идеологического фарширования масс. Но люди, к сожалению, продолжают учиться на собственных ошибках, как бы бессознательно чувствуя, что единственный объективный исторический процесс – это их собственная жизнь».
С чем‑то можно согласиться, с чем‑то – нет, но что‑то в этом есть. И наша история, к сожалению, тоже показательный пример (сейчас историю СССР трактуют и переписывают по‑новому). И кто прав, кто виноват, нам трудно судить, приходиться верить в то, что нам говорят. Но в свое время мы искренне верили, что живем в самой прекрасной стране. Я еще думал: как хорошо, что я родился именно в этой стране, а не в какой‑то там Америке, где так угнетают негров, эксплуатируют свой народ, где одни жируют на эксплуатации других.
Я, попав под очарование и влияние учителя истории Александры Ивановны, после окончания десяти классов поехал в областной центр, поступать в педагогический институт на исторический факультет. Не поступил, чему, кажется, даже отчасти обрадовался, потому что понимал: родители не потянут мою учебу материально. Да и не мог я уже в таком возрасте сидеть на шее у родителей.
Для поступления в институт и в случае поступления, на первое время родители с горем пополам собрали мне сто рублей.
После того, как я провалил поступление в институт, мне домой было стыдно возвращаться. И я решил уехать на Север, естественно, никого не поставив в известность.
С возрастом трудно судить, насколько это решение было правильным, но случилось то, что случилось, история не терпит сослагательного наклонения.
