На фото: Талон на эвакуацию в эшелон беженцев. Харьков, ст. Левада, сентябрь 1941 г.
Выдан исполкомом Кагановического райсовета д.т., г. Харьков
Вернусь к своим воспоминаниям. Уехала наша семья в конце сентября или в первых числах октября 1941 года. Сохранился у нас эвакоталон на посадку в эшелон беженцев: "Эшелон (номер не указан). Посадочный талон N 2495, вагон N 43, отправление
30 сентября 1941 года со станции Левада. Выдан исполкомом Кагановического райсовета д/т г. Харькова". Этот кусочек картона означал путевку на спасение жизни. Его сохранили мои родители. Теперь он хранится в нашей семье. Как талисман на жизнь, переданный родителями...
Мы уезжали, как говорили взрослые, с одним из последних эшелонов через Северную товарную станцию (станция Левада). Накануне ушел эшелон N 38 с беженцами. Наш эшелон N 39 ушел из Харькова на следующий день. Через некоторое время он остановился посреди поля и простоял несколько часов. Позже, когда мы наконец медленно двинулись вперед, через широко раскрытые двери нашей теплушки мы увидели лежавшие под насыпью разбитые вагоны. Это были остатки предыдущего эшелона N38, который разбомбили немецкие самолеты. Людей уже никого не было видно. Было тихо, пустынно и страшно... В нашем вагоне установилась тишина, даже малые дети не плакали. Зато многие взрослые или плакали, или, насупившись, молчали. Помню это потому, что не столько нас, детей, пугали разбитые и лежавшие под насыпью вагоны, сколько именно слезы взрослых. Когда плачут взрослые - это страшно...
Через какое-то время на бреющем полете вдоль нашего эшелона пролетел немецкий самолет. Он не стрелял. Перед глазами до сих пор лицо пилота в очках и шлеме. Паника взрослых в нашей теплушке передалась и нам, детям. Ждали налёта бомбардировщиков. Обошлось. В том составе были только беженцы, и их всех разбомбили. В нашем была военная техника и красноармейцы, это фактически был состав с отступающими
войсками. И, по какому-то "чуду", наш эшелон всё же избежал разгрома.
И еще об одном чуде, но уже без кавычек. Именно в тот, разбитый, эшелон у нас были посадочные талоны, но из-за моего "хулиганства" мы с ним не уехали. Что это было за "хулиганство"? С товарищем-соседом, он перешел в 4-й класс и был потому для меня лидером, Юркой Кулешовым, мы решили бежать в партизаны. Собрали немного сухарей
и рано утром (накануне дня, когда мы должны были уехать?) убежали из дома. Добрались до лесопарка (северо-восток города), переходившего в лес, и пошли туда искать партизан. Бродили целый день до вечера, явно заблудились, устали. На наше счастье, встретили группу отступавших красноармейцев. Они, когда узнали, кого мы ищем, пообещали доставить туда, усадили на какую-то подводу. И нас, полусонных, сдали в Харькове в военную комендатуру или в милицию, не помню. Вызвали родителей, которые без меня, конечно, не уехали. Кажется, мы поэтому и эвакуировались на следующий день.
А Юрка все же попал в партизаны и там погиб. Это мы узнали уже после войны. Он с мамой и 15-летней сестрой Любой погрузили вещи на тачку и пошли пешком, надеясь добраться до деревни, где могли бы переждать тяжелое время. Но попали под бомбежку, мама погибла. Юрку взяли с собой какие-то мужчины, с ними и оказался в партизанском отряде. Люба ушла с отступавшими красноармейцами, стала связисткой и прошла всю войну. Её отец и старший брат Виктор ушли на фронт и погибли.
Из всей семьи осталась живой одна Люба, она нам и прислала письмо после войны. В 1959 году я был в Харькове. Нашел дом на Журавлевке, где мы жили до войны. Долго стоял возле него. Но постучаться и войти так и не решился. Слишком много смертей в памяти для одного дома и одного визита... Не зашел. Уехал. До сих пор корю себя за это...
