Получив о сих происшествиях известие, почел я нужным быть сам в Дагестане. Малое число войск, там находящееся, могло ободрить горские народы к новым предприятиям, тем более, что по глупости своей верили они распущенным убийцею слухам, что с турками и персиянами война занимает все войска наши и туда никто не прибудет. Сверх того нельзя было совершенно положиться на акушинцев, которых присоединение к мятежникам могло быть опасным, хотя до того не брали они в беспокойствах никакого участия, и поведение их было без упрека. Итак, составив отряд во Владикавказе из одного баталиона Херсонского гренадерского полка, из Грузии отправленного, одного взятого из Кабарды баталиона Ширванского пехотного полка, восьми орудий артиллерии и одной сотни линейных казаков, пошел я с оным сентября 20 числа по реке Сунже, дабы осмотреть места вновь учрежденной линии.
Сделав один день роздыха в крепости Грозной, пошел я чрез крепость Внезапную, укрепления Амир-Аджи-Юрт и Казиюрт до крепости Бурной, куда прибыл октября 3-го числа, и немедля вошел в Мехтулинский округ, расположив квартиру мою в селении Казанишь. Два некомплектных баталиона, прибывших со мною, показались силами ужасными, ибо никого здесь не уверишь, чтобы могло их быть мало при главном начальнике. Горцы, которые, как предполагали жители, намерены были собраться и сделать нападение, отложили предприятие, соседственные им селения, надеявшиеся на помощь их и до того не покорствовавшие, просили помилования, которое и даровано им, и войска расположились по селениям, где назначены им зимние квартиры.
Пред самым отъездом моим из Грузии наследник Персии Аббас-Мирза прислал ко мне чиновника с объявлением, что между Персиею и Турциею прекращены неприязненные действия и уже составлены пункты мирного договора. При сем случае довольно хвастливо упомянул, что турки принуждены к тому блистательными успехами его оружия.
Комиссары наши, посланные для назначения границы, уведомили, что вскоре последовать долженствующий мир чрезвычайно возгордил персиян и что в переговорах их с чиновниками на каждом шагу начинали они испытывать противоречия вопреки здравому смыслу и в самых ничтожных случаях. Например, берега реки определяют они не по течению оной, но напротив. Впрочем подобные понятия принадлежат собственно Аббас-Мирзе, которого многие почитают великим гением, преобразователем своего народа и вводящим европейское просвещение. Мнение сие разделяет с прочими и наше министерство, имеющее нужду знать его короче.
От начальника штаба получил я донесение, что он сделал вторительный поиск за Кубань. Первое нападение произвело такой ужас между жителями, ближайшими к нашей границе, что они сколько можно отдалились к горам, и сие было причиною, что войска, под командою его бывшие, сделали три перехода, не будучи никем усмотрены. Внезапно напал на три ногайские аула, в совершеннейшей беспечности бывшие, с потерею двух человек вырезано до 400 душ всякого возраста и обоего пола, взято в плен 566 душ и более 2 тыс. рогатого скота. Владетель успел спастись с женою, но всего лишившись имущества. Непомерная потеря неприятеля произошла от того, что казаки на самом рассвете застали жителей спящих, мгновенно отрезали между аулами сообщение и не допустили их соединиться. Оставалась одна сторона, свободная к реке Лабе, но скрытно прошедшая к самой переправе наша пехота, встретив на оной спасающихся, многих побила и перехватала.
На возвратном пути к Кубани собрались большие толпы неприятеля, думая воспользоваться затрудненным движением войск от пленных и большого числа скота, но, в подобном же случае испытав прежде чувствительный урон, не осмелились сделать они чувствительного нападения и ограничились одною издалека перестрелкою. Места открытые способствовали беспрепятственному движению. В верхнем Каракайдаке и части независимой от нас Табасарани обнаружились беспокойства, и небольшие шайки разбойников начали производить грабежи на землях наших. Родственники возмутившегося изменника тайно ему вспомоществовали тем более успешно, что занимали почетные у нас места, но я приказал в селениях их расположить войска и на их продовольствии, смотря в то же время за исправностью обывательских караулов, и тотчас прекратились шалости. Генерал-майор Аслан-хан Кюринский и Казыкумыцкий наказал табасаранцев отгоном стад их.
Свободное копирование
