Кортик

Кортик

        Кортик. Этот атрибут парадной формы мне подарил мой инструктор ст. лейтенант Овчинников. Ношение кортика было предусмотрено новой парадной формой офицеров СА.

        Новая форма вводилась с 1955 года. Младший офицерский состав получал материал и шил в военторговских ателье, старшие – по спецзаказу в ателье высших разрядов, где шили генералы и маршалы – не знаю. Возможно приглашали портных на дом.

        Нашему выпуску форму  шили в Барнауле в самом крупном городском ателье.

        Внешне форма у младшего и старшего состава была одинакова, но материалы и их качество различны. Правда шустрые штабисты умудрялись обменять свои отрезы на складах ОВС и щеголяли в форме из «генеральского» сукна.

        Парадные кителя у всех родов войск были серого цвета, а вот у офицеров ВВС – синего, как и брюки и бриджи. Бриджи и сапоги полагались  к «парадной для строя», к «парадно-выходной» – брюки с ботинками.

        Шинель парадной формы у всех родов войск была одинакового  светло серого «стального» цвета.

        Самым ярким атрибутом новой парадной формы был плетёный золотого цвета пояс с ремешками для подвески кортика.

        К концу 1956 года весь офицерский корпус СА уже щеголял в новой форме.

        А вот с кортиками вышла неувязочка. То ли их не успевали изготовить в достаточном количестве, то ли в генералитете ужаснулись, представив, как тысячи офицеров-юнцов будут постоянно ходить с холодным оружием – причины мне неизвестны, но кортики получили не все.  Их выдали только старшим офицерам, до младших они не дошли, тем более до выпускников училищ.

        К завершению моей курсантской жизни редкие офицеры имели кортики. Молодые щеголяли с кортиками только на парадах, – выдавали их для торжественного прохождения в парадных «коробочках».

        Потом ношение кортиков было отменено, кто получал, сдали на склад. Но у многих кортики были уже личные, изготовленные в мастерских военными «умельцами».

        Такой кортик был и у старлея Овчинникова, его он и подарил  мне на память как лучшему своему выпускнику.

        Мы только что надели офицерскую форму, получали в финчасти подъёмные и проездные документы, готовились разъехаться по военным округам.

        Инструктор собрал группу у себя дома в маленькой квартирке щитового домика на прощальную встречу.

        Были провозглашены тосты, наставления, обещания держать контакт. К стыду своему я не написал инструктору ни одного письма. Служил в том же училище – была возможность и повстречаться, но… не случилось.

        Все ребята получили от инструктора подарки на память. Но это были в основном разные безделушки, привезённые из отпусков на юг, вроде кувшинчика с секретом – напиться из него можно было, только зажав пальцами несколько отверстий, иначе вода лилась на грудь.

        Кортик, конечно же, от всего этого отличался. Был он хотя и не фабричный, но изготовленный по образцу настоящего кортика. Разница была только в рукоятке – вместо слоновой кости был использован белый целлулоид. Всё остальное, в том числе и кожаные ножны с защёлкой были неотличимы.  Ребятам был повод  завидовать.

        Зависть проявилась сразу же. Коля Кадыков, бывший командиром нашей учебной группы, с двумя лычками младшего сержанта, полученными в ТБК ВАШПОЛ или ещё раньше, в спецшколе ВВС, сразу заревновал:

        – За что такой особый подарок?

        – А у кого ещё диплом «с отличием»?  У курсантов из моих групп, он – первый с таким дипломом. Да и во всём выпуске этого года всего пятеро полных отличников. А уж благодарности в приказе по округу за сдачу экзаменов в нашем училище ещё ни кто не получал.

        – Подумаешь благодарность! Подсунули на проверку московскому начальству – вот и заработал благодарность, – не унимался Николай.

        Коля тут был неправ. Инспектору ВВС полковнику Шацкому экзамены по пилотированию сдавало ещё человек 10-15. И не только в нашей АЭ. Однако в приказ по ВВС округа попал только я. И такое действительно было впервые в училище.

        Я не гордился своими заслугами. Наоборот, сожалел, так как понял, что они сыграли решающую роль в том, что меня оставили  в училище инструктором.

        Я не хотел обучать других, я рвался в боевую авиацию. И завидовал ребятам, разъезжающимся по строевым частям в Прибалтику, Закавказье и ГСВГ.

        – А почему вас как инструктора ни как не отметили? – вмешался  Лёня Сажин – это же ваша заслуга.

        Не нужно было ему встревать: Овчинников сразу потемнел лицом.

        – Ну, на мне ещё катастрофа Коваля висит… и будет висеть ещё много лет, если не всю жизнь. И хватит об этом. Давайте лучше помянем вашего товарища.

        И хотя все мы были изрядно навеселе, воспоминание о недавней гибели однокашника приглушило радость окончания учёбы и обмывания первых наших звёздочек.

        Обладателем кортика я был недолго. Прицеплял его к парадному ремню лишь по просьбе друзей,  не имевших такой драгоценности. Носить открыто не имел права – он не был записан в моё офицерское удостоверение. Да и не мог быть записан – не имел номера.

        По глупости я иногда цеплял кортик, отправляясь с друзьями на танцы в клуб Бердского радиозавода, чтобы «блеснуть» там при полном параде.

        Глупость проявилась быстро – потерял ножны. Ослаб фиксатор, и ножны соскользнули с клинка, когда я нёс его за ремнём под шинелью, провожая с танцулек очередную мадам.

        Без ножен кортик годился только на то, чтобы валяться в тумбочке.

        Сам кортик исчез уже в Канске. Выделенная мне после женитьбы комнатка была крохотной и весь скарб, не требующий постоянного применения, хранили в дровянике, разделённом на небольшие закутки. Там его и похитили, наряду с другими безделушками и более ценными вещами. Вероятно ребятишки поработали.

        К этому времени ношение кортика в СА было отменено. С 58 года офицеры носили их только на парадах.

        О потере я сожалел долго. Это была память об училище, инструкторе, да и вообще об  армейских годах.