Мама.
Моя русская мама, в которой изрядно были намешаны польские, украинские и даже французские гены...В последних я почти не сомневаюсь, поскольку маме несвойственно было сочинять, однако в аналитике и логике отказать ей было невозможно. Она умела смотреть в глубину...
Её мама, моя бабушка, работала на кондитерской фабрике , принадлежавшей французу.
Он явно был неравнодушен к ней, и однажды пригласил её на семейный обед...
Всё было очень вкусно и замечательно, пока хозяин не сказал, что эти нежные ножки вовсе не куриные, но лягушачьи..., чего пролетарская душа моей бабушки, руководящая и желудком , не выдержала,- бабушка бросилась вон, чтобы немедленно избавить их обоих - душу и желудок, от скверны.
Но взаимная привязанность от этого досадного инцидента не нарушилась...
И, глядя на пепельные вьющиеся волосы мамы, которых не было и в помине у её брата и двух сестёр, в эту загадочную историю верилось вполне...
К тому же у мамы был врожденный вкус к красоте, и во все времена она одевалась изящно, как бы это ни было трудно...Шейные платочки были и к месту и на месте, длина платьев всегда соответствовала обуви и стройности ног с тонкими щиколотками. А цвет одежды всегда гармонировал с её образом. Косметика ей была совершенно не нужна, разве что мягкий оттенок помады на губах, потому как ресницы и брови её были настолько пушистыми и объёмными, что в дополнениях не нуждались вовсе.
И, когда не стало папы, и ей пришлось работать на износ, чтобы поддержать реноме и не казаться несчастной, она научилась шить у портнихи, живущей этажом выше... и тут было много трудностей, но мама их почти преодолела ,- мы выглядели с ней так, будто всё почти как прежде, пребывая в тщательно скрытой если не бедности, то и далеко не в достатке, как прежде, при папе.
Но трудностей в наших с ней отношениях прибавилось изрядно. Несмотря на мою влюбленность в неё и ожидания тепла и понимания, маме было в ту пору не до меня, разве только, как раздражающего фактора...Овдовев в 34 года, будучи избалованной любовью и вниманием, всё, что не давало этого, её раздражало и бесило, и я в первую очередь.
Она была прекрасна. Не только внешне, но и нестандартным, самостоятельным складом ума. С мамой было всегда интересно. Но тепла ждать от неё не стоило.
Ожидание часто оказывалось не просто бесплодным, но ранящим почти насмерть своей противоположностью. Ожидаемое тепло могло внезапно обернуться ледяным холодом, даже жестокостью, - по настроению.
И, при всей любви и восхищении ею, я поняла наконец, что нужно, просто необходимо замыкаться и перестать быть слишком откровенной...
Так началась моя следующая жизнь,- без обожаемого папы и без доверия к моей красивой и умной маме,для которой я оказалась в сущности ярмом на шее.
И мне жаль,что я никогда не знала настоящей материнской любви.
Когда читаю о ней, то удивляюсь и радуюсь за того, кто точно знал, что любим своей мамой.
