В 44-м мы получили похоронку на отца. Он погиб ещё в 42-м году, но где точно, указано не было. Помню, там был указан Карельский фронт и Кировская железная дорога. Похоронку я видел всего один раз и точно запомнил лишь это. Потом она была утеряна или при оформлении пенсии или при попытке устроить меня в Нахимовское училище.
Много раз было желание сделать запрос в архив МО, но оно так и осталось невыполненным. Где могила отца, мы не знаем, как не знают ещё миллионы сирот войны. А у миллионов было ещё хуже – «пропал безвести», им даже пенсию не назначали. Погиб отец ещё до введения офицерских званий, в похоронке было сказано: «старший политрук». Какому званию соответствовала эта должность? – не знаю. Не знаю и в каком подразделении он был политруком – роте, батальоне или полку?
Мама позже предполагала, что он был каким-то образом связан с военной медициной, так как до войны был в должности политрука в школе военных фельдшеров. Она считала, что и на фронте он должен был служить в медсанбате или в госпитале, а может и в эвакогоспитале на колёсах. Недаром же в похоронке каким-то образом упоминалась Кировская ж.д.
В этом же году у нас дома появилось радио. Его проводили во все дома, безвозмездно или за плату – не помню. Помню круглую тарелку из чёрной бумаги с поперечной планкой, на которой была закреплена мембрана. Мы жадно слушали все сообщения по радио, особенно сводки «От Советского информбюро» звучащие басом Левитана. Слушая сводки и приказы об освобождении городов, названия которых никогда не слыхали, понимали, что войне скоро конец, что победа не за горами. Какой замечательной будет жизнь после войны! Разговоры об этом не умолкали. А что жизнь наступит замечательная – сомневающихся не было.
Свободное копирование
