24.08.15. Откладываю записывать, потому что сломанная кисть левой руки до сих пор в фиксаторе, то есть только безымянный палец в работе, а он норовит ударить по соседней клавише.
А основная причина – катастрофа.
КАТАСТРОФА.
Как сказал Исай: «Чуда не произошло».
Только что опять посмотрела «Перед тем, как сыграть в ящик» с Фрименем и Джеком Николсоном. Три месяца выполнения самых сокровенных желаний. Один прожил ещё 20 (не менее) лет после заболевания, второй – у кого метастазы пошли в мозг – умер на операции через три месяца. Но три месяца у обоих были, чтобы они поняли: самое главное – жить в мире с близкими. Радоваться им и радовать (по мере возможности) их.
Макс умирает. Это уже ясно всем, даже Гале, которая просто не желает этого озвучивать.
Или у неё та же пелена на глазах, когда настолько привык к существованию человека в твоей жизни, что ты не можешь даже мысли допустить, что его не будет.
«Ему снимают отёк», - вот что она говорит вполне спокойным голосом. «Мы даже об ЭТОМ не говорим, Нина», - она это уже несколько раз заявляла эти восемь без малого месяцев.
В ночь на воскресенье Алёша дежурил с Вовой в палате Макса.
Его впечатления - вменяемость Макса 50 на 50. Иногда у него бред, говорит шёпотом, не понятно. Иногда он начинает на стене искать кнопку кухонного измельчителя, который им в квартиру поставили пару недель назад (Лёша тоже ездил участвовать в установке вместе с Галочкиным отцом), то ищет сигареты или вино, не осознавая, что находится в больничной палате.
А другой раз вполне осмысленно разговаривает.
Очень обеспокоен своим беспомощным состоянием, когда ему помогают двое человек (сам не справляется) посетить туалет. Идёт меж сопровождающими и извиняется: его мучает, что свидетелями его состояния являются посторонние.
Когда Алёша ему рассказал про свою приятельницу Ольгу Р., у которой муж умер от рака прямой кишки, то Макс сказал, что свою глиобластому он на калоприёмник бы не променял.
Его нельзя ни на минуту оставлять одного – он неспокойно лежит, двигает ногой, сбрасывает её с кровати, может попытаться подняться, а это чревато падением.
Около него постоянно дежурят двое - друзья, родственники.
Палата платная (но пока оплачивается по ОМС), на одного, с дополнительной кроватью, на которой дежурящие могут хотя бы временно отдохнуть. Вроде, болей он не чувствует, но часто подносит руку к голове.
Галя вчера вечером обыденным голосом рассказывала, что он просит сигареты. На увещевания, что в палате не курят, попросил свезти его вниз, на крыльцо больницы.
6-ой этаж, есть лифт для персонала. Можно бы было, думаю, организовать, но Галя категорически против – «Ему нельзя курить, вредно».
(Помню, как Мама в последнюю неделю перед уходом просила пить – «много, ведро», а я ей давала чуть-чуть, потому что "тоже было нельзя – отёки".
А им уже всё можно. Что просят – всё можно. Но мы, любящие, уверены, что, если будем потворствовать, то навредим).
Галя внутренне не согласна с поведением Галочки, когда они там сталкиваются – та Максу всё «позволяет» и действует наперекор мнению свекрови.
И самое-самое: для «снятия отёка» Максу колют гормоны, категорически не совместимые с онкологическими лекарствами.
То есть эта иностранная вакцина может вводиться лишь по истечении месяца после окончания курса снятия отёка, а значит - опять будет задержка в лечении.
Такие дела.
Вечером Воронины ходили в театр на гастроли МХАТа, билеты им Максим с Галочкой на Галин день рождения подарили
К нам привозили Витька. Смотрел весь вечер «Гарри Потера» (до чего же этот Гарри Макса напоминает!)
После театра пили у нас чай.
Говорили про Галочку: «У неё эмоциональное выгорание. Ей нужна большая психологическая помощь».
И слова доктора насчёт лечения Макса – «Лучше будет не намного и ненадолго».
Как было написано чуть ли не в первой статье, которую я прочла про лечение рака и отношение к нему врачей (не только рака, а всех безнадёжных больных), мол, все близкие молят: «Сделайте хоть что-нибудь». И врачи «что-нибудь» делают, но сами чуть ли не распоряжение, нотариусом заверенное, делают – мол, если что-то безнадёжное случится – ни в коем случае не поддерживать жизнь и не пытаться лечить. Потому что - это лишь расход нервов и жизненных сил близких, да и «деньги на ветер», грубо говоря.
Но у Гали (да, похоже, у всех Ворониных) реакция на ситуацию, как у Максима на смерть бабы Дуси – делать искусственное дыхание 82-хлетней, умершей от остановки сердца. И никто не осмелится им сказать – смиритесь.
Я за столом попробовала слабо выразить отношение к запрету Максу курить и пить вино, вспомнив, как не давала Маме вдоволь пить, но Галя всё так же: «Я об ЭТОМ не думаю и не хочу думать».
Рассказывает, как Макс имитирует курение - отводит руку с якобы зажатой в пальцах сигаретой и даже «стряхивает пепел». Он иногда теряет ориентиры во времени, утверждает, что женаты с Галочкой 12 лет, что сейчас на дворе 2016-ый год.
Вообще, я пишу всё это, одеревеневшая. Но как только подпущу в сознание – «Макса не будет» - всё. Даже не плач – рыдание.
Хоть бы Галочка позвала священника, причастила его. Да только Максим это примет в одном случае - если окажется без сознания.
25.08.15. Вечером звонила Галя – через два дня Макса выписывают. Немного «собрали» - ест, спит, меньше бредит. Повезут на квартиру к родителям. Галочке нужен эмоциональный отдых.
27.08.15. Информацию по Максиму нужно помещать ежедневно, потому что меняется даже не по дням. Ещё вчера говорилось об окончании лечения отёка мозга и о выписке. А сегодня снова ночь плохая, опять судороги, и пребывание в больнице продлится неопределённо сколько. Планируют нанимать ночную сиделку...
Свободное копирование
