Предисловие
Дневники пишут многие. Обычные люди и необычные, интересные и заурядные, поэтичные и прозаичные, грубые личности и тонкие натуры. Только в дневниках они становятся равны друг другу. Объединяет их одно - запечатлеть свои мысли, наблюдения, чувства, которые не всегда хочется доверить кому-либо. Дневник - это отражение автора, его второе «я», самое близкое и доверенное лицо, только с ним можно говорить обо всём. По содержанию своему дневники так же разнообразны, как и их авторы. Это могут быть сухие записи, с методичной точностью запечатлевшие течение времени и событий; обрывочные записи, представляющие собой крик души в моменты особых переживаний при взлётах или падениях; целое литературное произведение с множеством действующих лиц, диалогами и лирическими отступлениями...
Дневник Прокофьева - это уникальное произведение, которое имеет полное право получить свой номер опуса в его каталоге. Прокофьев жил в эпоху, богатую значительными событиями в истории России и всего мира; время бурного развития культуры, значительных событий. Люди, с которыми сводила его судьба с самого детства, в свою очередь были неординарны и оставили свой след на Земле. Писать дневник он начал с юного возраста и поначалу в записях много внимания уделял мальчишеским интересам, но уже тогда стали появляться точные, порой далеко не лестные, характеристики встречавшихся ему людей, критические оценки происходившего вокруг в мельчайших деталях и всегда с исключительно собственной точкой зрения. Такое отношение к окружающему миру сохраняется на всём протяжении дневника с той только разницей, что с течением времени в нём всё больше и больше внимания уделяется Музыке, главной спутнице, с которой С.Прокофьев не расставался ни при каких обстоятельствах всю свою жизнь.
Дневник С.Прокофьев писал в тетрадях, довольно регулярно, порой по многу страниц в день. В периоды путешествий и концертных гастролей иногда запускал на большие сроки: либо совсем не писал, либо ограничивался отрывочными заметками в записных книжках и на отдельных листках, представлявшими группы слов, написанных без гласных, напоминающих автору прошедшие события или пришедшие в голову мысли. Эти «концентраты идей», к сожалению, не всегда расшифровывались автором и сейчас это сделать невозможно. Но когда С.Прокофьев успевал их доработать, в дневнике появлялась радостная фраза: «Догонял дневник».
Дневник консерваторских и послеконсерваторских лет уцелел чудом. Часть была сохранена Марией Григорьевной, матерью композитора, и привезена ею во Францию несмотря на все опасности, связанные с отъездом из России через Чёрное море, с интернированием русских эмигрантов на Принцевых островах в Турции. Другая часть была в годы революции взята из разгромленной петроградской квартиры Прокофьевых друзьями, в том числе Б.Асафьевым, и отдана С.Кусевицкому, который, в свою очередь, передал их на хранение Н.Я.Мясковскому - верному другу Прокофьева - и возвращена в 1927 году, в первый приезд С.Прокофьева в СССР после его отъезда в 1918 году. Талантливый рассказчик, обладающий несомненным литературным даром, чему свидетельство - сам дневник, а также рассказы, письма и переводы стихов, и, наконец, написанные им самим либретто опер; вместе с тем задира, вундеркинд, гениальный композитор и пианист - С.Прокофьев не был сухарём, отнюдь, он был весьма романтическим юношей. Этими чертами пронизана «консерваторская» часть» дневника.
С.Прокофьев пишет 20 ноября 1909 года: «Моя жизнь очень богата впечатлениями и событиями и я охотно заношу их в дневник. Но писать о романтических приключениях несравненно легче и приятней, чем о других, более сухих материях... Вот почему мои барышни заняли здесь столько места». Однако, надо заметить, что такое «легкомысленное», казалось бы, поведение Сергея Прокофьева не помешало юному композитору Сергею Прокофьеву за этот период сочинить такие шедевры, как: Первый концерт для фортепиано и оркестра, Гадкий утёнок, Первый концерт для скрипки и оркестра, Скифская сюита, «Классическая» Симфония, опера «Игрок» и др., а также блестяще закончить Петербургскую консерваторию, заняв первое место на фортепианном конкурсе Консерватории.
Вспоминая описанные в своём дневнике впечатления о конкурсном концерте, он пишет 29 февраля 1928 года: «Всякий конкурс есть особо острое выявление себялюбия, желания выдвинуть себя на трупах других, т.е. это есть низость, с которой надо бороться. И всё же я не могу без волнения читать это место в дневнике: так горячо и подробно оно описано и так втягивает в атмосферу того времени».
Дневник - достоверный документ, по которому можно проследить постепенное превращение Серёжи Прокофьева из романтического и восторженного юноши в зрелого и хладнокровного, знающего себе цену и знающего, чего он хочет, опытного композитора и виртуозного пианиста. Смелый и решительный, он не боится в суровые и опасные годы гражданской войны отправиться через объятую войной Сибирь в США, рассчитывая только на свои силы и не имея там друзей. На страницах дневника - и описание дороги: Сибирь, Япония, Гавайские острова, США; и описание трудностей пути и первых дней на чужбине, неожиданных радостных встреч, первых знакомств и музыкальных контактов. Тут же описание встречи со своей будущей женой и матерью его двух сыновей - Линой Прокофьевой.
Заграница встретила Прокофьева не с распростёртыми объятиями, отнюдь. Только благодаря своему таланту, абсолютной преданности музыке, энергии, невероятной трудоспособности и неугасимому оптимизму он сумел доказать своё право называться выдающимся композитором и виртуозным исполнителем. На страницах дневника С.Прокофьев подробно описывает свои встречи с огромным числом знаменитых людей. Тут и Стравинский, Дягилев, Кусевицкий, Бенуа, Асафьев, Мейерхольд, Капабланка, Рахманинов, Скрябин, Боровский, Сувчинский, Луначарский, Керенский, Бальмонт, Черепнин... Список займёт не одну страницу. Каждый раз мы встречаемся с колоритными картинами, с разными действующими лицами. Каждый раз - точные характеристики и безжалостная критика недостатков, которая, впрочем, успешно уступает место положительным оценкам, если объект был того достоин. Прокофьев часто сохраняет в своих записях прямую речь - способ более точно запечатлеть персонаж. Его описания нового города или обстановки, в которой развёртывается событие, всегда полны исчерпывающих деталей и порой лирических отступлений. С детства большой любитель природы и пеших прогулок, он не упускает возможности рассказать и о пейзаже. Особенно часто это встречается в период жизни в Европе. Нельзя не отметить и то, что в дневник Прокофьев заносил и свои профессиональные мысли. Он часто фиксирует идеи о новых произведениях, разбирает свои выступления на том или ином концерте, равно как и выступления других музыкантов; или даёт краткий анализ произведений своих современников.
Интересны строки о его известном (но неправильно понятом) способе быстрого и экономного письма партитур. Вот что сам Прокофьев пишет 14 января 1926 года: ...Я отмечаю, сколько тактов составляют партитурные страницы, затем до точности размечаю оркестровку и записываю, какие инструменты, т.е. сколько строк понадобится для этой партитурной страницы. Таким образом, когда дело дойдёт до писания партитуры, дело сведётся до простой механической работы, почти переписки».
Немало места Прокофьев уделяет философским размышлениям. Ещё в юности у него проявился интерес к таким фигурам, как Кант и Шопенгауэр, о произведениях которых он много размышлял сам и со своим другом Максом Шмидтгофом. Позже, в Америке, он увлёкся Christian Science, учением, в котором его привлекала не религиозная сторона, а философская - в Christian Science он находил источник советов для самоанализа и самоконтроля, столь необходимого артисту, да и любому человеку. Некоторые положения Christian Science подвергались его традиционному критическому разбору.
Первая (после отъезда в 1918 году) поездка С.Прокофьева с женой Линой в СССР в 1927 году произвела на него такое впечатление, что он с помощью жены подготовил дневник своего пребывания в СССР для печати. Но по каким-то причинам он так и не был напечатан. Этот подготовленный Прокофьевым материал с его пометками сохранился у Лины и был опубликован моим братом Олегом к 100-летию со дня рождения композитора (издательство «Синтаксис», Париж, 1990). Хотя сохранения непрерывности всего дневника он включён в настоящее издание.
Многие до сих пор задаются вопросом: почему Прокофьев с семьёй в 1936 году окончательно вернулся в Россию, пытаясь объяснить это чисто экономическими причинами. По прочтении дневника становится ясно, как сам Прокофьев объясняет своё решение. Прокофьев очень тосковал по России, в которой он провёл счастливые годы детства и юности, по друзьям, русской речи и природе. 19 декабря 1928 года он пишет: «Идя домой, думал о России и меня страшно тянуло туда. И в самом деле, какого чёрта я здесь, а не там, где меня ждут и где мне самому гораздо интереснее? (...) Лишь после отсрочки я понял, как меня туда тянуло и как, в сущности, я уже настроился ехать!» И всё же сомнения мучали его. Времени прошло много, страна изменилась, изменились люди. 31 мая 1929 года: «...был в кинематографе на русском языке.
Много приятного и родного, особенно волнующееся поле ржи. Ехать - не ехать в Россию?» В конце концов, несмотря ни на что и на страх перед советской репрессивной машиной, в 1936 году Прокофьев со своей семьёй окончательно вернулся на Родину. Переехав в СССР, Прокофьев не взял с собой дневника. Мало того - перестал его вести совсем (к сожалению!). В рукописях дневника встречаются уточнения рукой С.Прокофьева, сделанные позже карандашом. Последнее из них датировано автором 1936 годом. Очевидно, что он понимал серьёзность содержания своих записей и не хотел, чтобы они попали в руки властей. Ведь сколько имён там фигурирует, сколько событий, и как свободно всё написано! Кстати сказать, его друг Н.Я.Мясковский, живший всё время в СССР, в последние годы жизни свой дневник уничтожил, сохранив лишь отдельные выписки из него. (Об этом пишет О.П.Ламм в своей книге «Страницы творческой биографии Мясковского», Москва, 1989). С.Прокофьев оставил весь дневник и часть переписки в сейфе в США. Об этом мы узнали после его смерти. В 1955 году этот архив был перевезён в СССР Инюрколлегией. Далее состоялось заседание Комиссии по наследию С.Прокофьева, на котором был решён вопрос о том, куда поместить полученный архив. На это заседание ни я, ни мой брат Олег, ни тем более наша мать Лина Прокофьева приглашены не были. Комиссия решила передать все документы в Государственный Архив (ЦГАЛИ), о чём 26 апреля 1955 года был составлен Акт, который нам предложили подписать постфактум. В Акте было обусловлено, что документы будут храниться в ЦГАЛИ и закрыты для использования на 50 лет для всех, кроме наследников - Прокофьевой М.А., Прокофьевых Олега и Святослава. Поскольку моральное право на издание дневников принадлежит членам семьи (наследникам С.Прокофьева), мы решили, что времена изменились и необходимо издать этот бесценный документ. Работа по подготовке текста была непростая - это не только редактирование, но настоящая расшифровка. Я применяю термин расшифровка в связи с тем, что с 7 июня 1914 года у С .Прокофьева для быстроты, как он пишет, «царапания путевых заметок» (7 июля 1914 г), появляется, ставшая типичной и постоянной для него, манера написания слов - без гласных: например - чмд (чемодан), снчл (сначала), рстрн (ресторан), удрл (удрал или ударил) и т.д. Как видно, некоторые слова не сразу воспринимаются правильно, помогает общий смысл фразы. Иногда написание даётся полностью или почти полностью - как правило для специфических слов, названий или фраз на иностранном языке и т.д. В таких случаях, естественно, сохранена оригинальная орфография. Особенно была трудна расшифровка незнакомых имён и фамилий, потребовавшая значительных поисков.
Нашей главной задачей было расшифровать и издать этот исключительный документ, который ответит на очень многие вопросы и поможет, наконец, правильно осветить жизненный и творческий путь С.Прокофьева - от студенческих лет в Петербургской консерватории до его возвращения в Россию. При чтении дневника получаешь исчерпывающее представление о С.Прокофьеве, как о невероятно трудолюбивом, умном и проницательном, добром, но требовательном человеке. Порой он бывал сух и резок, но в совокупности это был цельный, прокофьевский характер. Мы не хотели превращать первое издание в музыковедческий труд с длинными и исчерпывающими комментариями (минимально даны лишь самые необходимые), с полным указателем имён и основными биографическими данными и т.д. Только они могут составить несколько объёмных книг. Это, я не сомневаюсь, будет сделано специалистами.
В завершение я хочу выразить благодарность всем членам моей семьи, принявшим участие в подготовке к печати «Дневников» моего отца, и особенно отметить неоценимую помощь моего сына Сергея, без которого не был бы возможен выход в свет этого труда. Я также признателен сотрудникам РГАЛИ, поддержавшим идею настоящего издания.
Святослав Прокофьев
(январь, 2002 г.)
Имена и названия:
В тексте Дневника некоторые имена первый раз встречаются на иностранном языке. В общем списке имён эта особенность сохранена - имя даётся так, как в тексте, а в скобках его написание по-русски. В случае иностранного имени, указанного в тексте первый раз по-русски - ситуация обратная: в скобках дано его оригинальное написание латинскими буквами. Биографические данные сведены до необходимого минимума, в случае неточной информации присутствует знак вопроса в скобках: (?).
Меры длины и веса:
1 вершок = 4,4 см.
1 аршин = 0,71 м.
1 сажень = 3 аршина = 2,13 м.
1 верста = 1,06 км.
1 фут = 30,48 см.
1 фунт = 409,5 граммов.
1 миля (морская) = 1852 м.
1 десятина = 2400 кв. саженям - 1,09 гектара.
Среди прочих имен:
7Б - см. Лютц, Маруся.
НА - см. Новикова, Людмила.
13А - см. Никольская, Ариадна.
16А - см. Клингман, Елена Максимовна.
17А - см. Умнова, Лидия Ивановна.
19А - см. Струве.
20А - см. Макстман, Сара.
21Б - см. Вегман, Екатерина Эрнестовна.
22А (она же 14Б) - см. Белокурова, Серафима.
