21 августа
Черный день. В газете «Правда» выступление Гусака и Свободы на активе в Праге 19 августа. У Свободы — кратко и мягко. У Гусака — подробно, «оправдательно» для происшедшего и угрожающе для «не тех»[1]. Шумов сказал: «Но ведь скапливались войска со свастикой на границе ФРГ». Я взорвалась. Назаров мне: «А почему Вы навязываете свое мнение?» Сегодня Шумов принес мне цветы и все старался «разрядить» настроение.
Пришел Голубовский (главный режиссер Театра Гоголя), сказал, что слышал в ВТО, что городские власти сняли с репертуара московских театров много пьес, в частности Розова, Театру Моссовета уже как будто дано указание (в Театре Моссовета идет «Затейник» и «В дороге»). Звонок Белокопытова (замдиректора МХАТа), он тоже слышал о снятии с репертуара спектаклей, и в частности «Соловьиной ночи» в Театре Маяковского, вроде кассам приказано не продавать билеты. Назаров позвонил в Московскую дирекцию театрально-зрелищных касс, и ему сообщили, что сняты те спектакли, которые идут в сентябре, — «Счастливые дни несчастливого человека», «Братская ГЭС», «Трехгрошовая опера», «Послушайте!», «Павшие и живые», «Затейник», «В дороге», «Мольер», «Соловьиная ночь». Сам Театр на Бронной заменил «Как вам это понравится». Назаров возмущался, говоря, что это действия людей, приносящих лишь вред.
Пошла к Михайловой отнести пьесы, оставленные Синянской, об убийстве Кеннеди и пьесу об Африке. Она спросила, как у нас дела. Я ей все рассказала и про снятие спектаклей. Она тоже была удручена и говорила, что понимает, хотя… но «Счастливые дни несчастливого человека» — там уж ничего политического. Потом опять о наших внутренних делах, жаль, что у нас не Скачков. (А у нас после того, как Голдобин стал главным редактором Репертуарной коллегии, на его место, то есть замом Тарасова, назначили Коршунова.)
Вернулась. Пришел Шумов от Голдобина и сказал, что к снятым спектаклям надо добавить «Традиционный сбор» и «Всегда в продаже» в «Современнике». Ну, «Всегда в продаже» — это было ясно, когда спектакль в мае или апреле смотрел Верченко и ему не понравилось. А вот Розов всюду снят — это его за что-то наказали.
Пришел Витте (художник, оформлявший наши фестивальные дипломы), а я вся убитая. Он хотел отвлечься, а я его еще больше расстроила. Пришел Кудрявцев, стал спрашивать Витте о его птицах (Витте держит певчих птиц), и, когда тот сказал, что у него поют соловьи, Кудрявцев удивился, что соловьи поют в неволе, на что Витте ответил: «Мы-то поем». Кудрявцев замолчал.
Свободное копирование
