Моя мама – героическая женщина. Она овдовела в 32 года, оставшись в глухой вологодской деревне с тремя малолетними детьми на руках. Достойно и содержательно вдовствуя, дожила до 83 лет. Одна вырастила нас, троих своих детей, «подняла» пятерых внуков. Я счастлив возможностью так просто поведать о тихом подвиге мамы.
* * *
Звали маму Августой Никаноровной Рожиной. Родилась она 11 ноября 1900 года в деревне Поповское, Усть-Кубинского района, Вологодской области.
Из-за бедности и вызванной ею необходимостью рано начать работу, маму не пустили в школу, хотя я не раз слышал от нее, что учеба в школе была постоянной ее мечтой. Но в школе, как говорила сама мама, «не была ни одного дня». Таким образом, с формальной точки зрения, мама не получила никакого образования. Она самостоятельно освоила письмо и чтение, «подглядывая», как готовили уроки ее младшие братья и сестры. Остальное довершила жизнь.
Видимо, несостоявшаяся школьная судьба мамы, породила в ней неистребимое упорство выучить всех своих детей. Когда я, ее младший ребенок, стал студентом, она нередко присылала мне письма, задушевные по тону и мудрые по содержанию.Сейчас мне доходит 71 год, и я бесконечно жалею, что не сохранил эти письма. Они бы стали светлой и оптимистической частицей этой, задуманной мною книги.
С образованием колхозов маму «мобилизовали» работать в колхоз. Она, как я помню, все время крутила веялку. На этой многолетней работе мама заработала болезнь – силикоз.. Наступил критический момент, и мама пошла на прием за семь километров в село Никольское к единственному на всю округу фельдшеру Жичкину. «Приговор» Жичкина маме был прост и суров: «Если хочешь пожить, заведи ульи». В то время людей лечили не таблетками, а образом жизни.
Грамотную задачу трудно поставить, но еще труднее выполнить. Нас у мамы, как я уже писал, было трое. Самому старшему ребенку, моей сестре Маше, было 16, старшему брату Вадиму – 11, а мне – 8 лет. Отец наш погиб в 1932 году, в год моего рождения. Огород, дрова, еда, скотина, крыша дома, крыльцо, сенокос – у мамы миллион забот и ни одного настоящего помощника. А тут еще – ульи.
В окрестных деревнях ни у кого ульев не было. Следовательно, очень трудно было получить азы пасечной науки. Как мама преодолела все трудности, что предпринимала – моя память не сохранила. Но отчетливо помню, что очень скоро у нас появился первый домик с пчелами. Это было как раз перед войной (1941-1945 гг.). Маме тогда было всего 40 лет. Отчетливо помню, что все столярно-плотницкие работы по изготовлению домиков, все заготовительно-закупочные дела (сдача воска, приобретение вощины, дымаря, медогонки), работы по зимнему обустройству пчел и т.д. мама выполняла собственными руками и обдумывала долгими, долгими ночами. Мы, дети, лишь «путались» под ее ногами. Когда я первый раз узнал у Н.А.Некрасова, что «есть женщины в русских селениях», у меня не было сомнения, что это сказано про мою маму.
Время, на которое пришлось мое детство и юность, в материальном смысле было очень трудным. Понятно, как отчаянно трудно было маме, в 32 года оставшейся вдовой с тремя маленькими детьми на руках.Я не могу припомнить случая, когда бы у мамы было свободное время. Она все время что-нибудь делала. Воспитывались мы примером мамы, а не поучениями, на которые у нее не было времени. Наши детские игры сводились к прополке огорода, сбору ягод и грибов, ловле рыбы на удочку и т.д. Я поражаюсь, как маме удалось «поставить» нас троих на ноги, сохранить наше здоровье и нормальную психику.
Несмотря на трудности, а может благодаря им, в народе считалось престижным выучить детей, дать им образование. Люди думали, что ученый человек работает меньше, а живет лучше, интереснее. Этой простой логикой руководствовались все – от мала до велика. Но не у всех хватало воли и умения следовать этой логике.У мамы хватило и того и другого. Все мы закончили среднюю школу (10 классов), получили специальное образование, а потом – нормальную работу.
Возвращаясь к истории с ульями, хочу обратить внимание на то, что фельдшер Жичкин обосновал необходимость завести пасеку очень выразительно. Он не побоялся с жестокой прямотой сказать маме правду – если она не заведет ульи, то проживет не более 1,5 – 2 лет. Мама послушалась искреннего и знающего человека и прожила не 1,5 – 2, а 43 года, уйдя от нас в возрасте 83 лет.
У каждого из нас, маминых детей, в свое время «пошли» свои дети, мамины внуки. Подробности были разные, но мама приняла на себя и достойно исполнила радость и бремя воспитания всех ее пяти внуков и внучек: Машиных детей – Риту и Марину, детей Вадима – Сашу и Олю, мою дочь – Наташу. В порядке нашего старшинства мама последовательно жила у Маши, Вадима и у меня. Поэтому маме не очень редко приходилось переезжать с места на место, поскольку мы, ее дети, укоренились в разных местах страны.
Детали маминого воспитания внуков улетучились из моей памяти. Тем не менее, помню совершенно отчетливо – если свою маленькую Наташку оставляли с бабушкой, мы были абсолютно спокойны. Думаю, что в семьях Маши и Вадима мама не могла проявить себя как-то по-другому.
Умерла мама 5 августа 1983 года, тихо, без мучений, без хлопот для окружающих. Она не упала, а стояла на коленях, облокотившись и склонив голову на свою низкую кушетку. Со стороны казалось, что мама глубоко о чем-то задумалась. Дома в тот момент никого не было. Это случилось в городе Тарту Эстонской ССР. Мама в то время жила в семье моего старшего брата Вадима. В Тарту, теперь в другом государстве, находится и последний приют мамы.
Моей сестры Маши и брата Вадима тоже давно нет в живых. От имени всех нас троих я говорю: «Спасибо тебе, мама! Спасибо, что ты столько сделала для нас! Прости, что мы редко радовали, но часто огорчали тебя».
<2003>
