Из Казанского вокзала мы перебрались на Киевский. И тут уж мама решила непременно дождаться пассажирского поезда на Одессу. Но вначале она пошла узнать о возможности остановиться в комнате матери и ребёнка. Я произвела довольно глубокое впечатление на регистратора. Посмотрев на нас внимательно, она предложила нам дегтярное мыло и пройти что-то вроде санобработки. Такие пассажиры с детьми были не редкостью, и если всех пускать в комнату отдыха с питомником вшей, естественно, всё так расползётся, что и москвичам достанется.
Мы намылись в душевой, что-то мама постирала. Представляете, какой груз мы с себя сняли. Вот уж истинно где подходит поговорка: как на свет народились. Мы устроились на одной койке и по-настоящему отдохнули за долгое, долгое время. Билет на поезд Москва-Одесса нам обещали через день. Мама сходила в магазин, купила мне новое пальтишко, платье, резиновые ботики. И себе кое-что - всё-таки приближаемся к цели, как бы не напугать родственников.
Как мы ехали в нормальном пассажирском вагоне? Ничего не помню. По всей вероятности всё было без происшествий. На станции Новомиргород поезд стоит 2 минуты. Мы успели сойти. На дворе ранняя весна. Моросит дождичек. Никакого автобуса до Златополя нет. Мама, походив вокруг вокзала, решила всё же выбрать единственно возможный способ добраться до Златополя - пешком. Я в резиновых ботиках, мама в кирзовых сапогах и вперёд. Люди, привычные ко всему. Так и вспоминаются слова песни «Нам нет преград ни в море, ни на суше». Но всё-таки надо заметить с украинским черноземом на тот момент я была ещё не знакома. Это вязкая субстанция, если чуть приостановился, она засасывает тебя и буквально стягивает с тебя обувь. Конечно, мама намучилась со мной. Две руки у неё заняты, поддержать меня нечем. Мой ботик остался в грязи, и нога, так получилось, сама вступила в грязь. Мама поставила чемодан и узел на прошлогоднюю траву. Кое как вытянула меня из грязи, обтёрла ногу и всунула мокрую в ботик. Выбрались на поле, где был прошлогодний бурьян, и ноги так не вязли.
Мы добрели до Златополя. Сели, перекусили что было. Походили по базарной площади, которая в центре Златополя. Здесь же красивая церковь, только сейчас в ней был какой-то склад. Мама нашла подводу только до Листопадово.
- Сідайте, будь ласка, хоть трішечки вас підвезем. Дуже шкода, але з Лип’янки нема сьогодні людей.
Привітливо хлопотала біля нас молода жіночка, она посадила мене поперед себе, мама сіла позаді.
- Ппру-гей ца бе поїхалы. Може ти, дівчинко, якусь пісню знаешь, то буде веселище їхать.
Я, конечно, всегда готова. Слабеньким голосочком что-то запела, и мы поехали. Между Златополем и Листопадово было озеро. Мы проехали мост и ещё немного, и нужно покидать нашу приветливую женщину и дальше идти пешком километров 9, а если считать до самого дома, то и 10. Мама взяла наши пожитки, и мы пошли. Сколько глаз видит - кругом степь. Серое небо сливается с серым полем. Возле дороги кое-где пробивается зелёная травка. Впереди должно быть два оврага. Дойдём до одного – это будет половина дороги. Перейдём второй, там уже совсем близко. Мы часто отдыхаем. Мама строит планы на будущее.
- Приедем, ты останишься на какое-то время или с дедушкой Матвеем, или у тёти Усти, или у тёти Моти, а я поеду в Цехановец, поищу Славика. Он мне каждую ночь снится, что зовёт меня.
- Может ты и папу там найдёшь, скажешь ему, я очень соскучилась за ним.
- И папу приведу, и Славика и будем снова жить вместе как прежде. А сейчас нужно идти побыстрее. Да смотри, наступай на травку, чтобы ботик снова не утонул.
Это я уж хорошо запомнила.
Где-то поздно вечером мы добрались до хатки деда Матвея. В маленьком окошке горел слабый свет. Мама постучала.
- Хто це там? Кого нечиста носить так пізно?
- Це я, тату, Ярина з внучкою твоєю.
Дверь открылась. На пороге стоял невысокого роста дедушка в широкой полотняной рубашке. Лицо его не засветилось радостью, как это было, когда меня встречал Дмитрий Иванович. Он тихо, монотонно пригласил нас:
- Ну, заходьте, якщо явились.
- Тату, а де ж моя ненька?
- Параска вже два роки, як померла. Не діждалась, коли німця прогонять.
Ви тут лягайте на лежанці, а я поліз на піч.
Мама пошла на улицу, вытянула ведро воды из колодца, обмыла меня и себя, и мы легли спать. Я хоть была ещё маленькая, но всегда очень остро чувствовала, как ко мне относятся. Я понимала, что я здесь не нужна, вспоминала разговор с мамой, что она собиралась оставить меня у дедушки или у тётей и мне стало страшно. Я долго не могла уснуть...
