authors

1427
 

events

194062
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Makarova » 1919 год

1919 год

01.01.1919 – 31.12.1919
Чухлома, Костромская, Россия

Заболела, бабушкина невестка и дочка и внучка. Лежали влёжку. Тетушка месяц болела, а невестка две недели была без сознания и умерла. Вскоре умерла девочка, внучка бабушкина. Когда умерла невестка, то бабушка пошла искать копальщика, могилу копать, а тетушка поехала в район, ещё повезла овцу — наложили вести. А хозяевами стала беднота. Я была одна дома. Мне был 13-й год. И вот пришли к нам беднота, уполномоченный, комиссар и председатель. Стучат и слышу: «Открой дверь», а я не открываю. У нас всегда дом был на заперти (дом был с краю деревни). Кричит бедняк: «Открывай, а то дверь будем ломать». А я кричу: «Вы грабители пришли, не открою». И не открыла. Ну в деревне знали, сколь у нас скота и наложили еще вести корову. Как похоронила бабушка невестку и повели корову государству. И двух овец свезли. И у кого было две коровы, все повели сдавать. А у кого было две коровы? Кто больше работал. А беднота побольше спала. А тут стали на чужую кучу глаза пучить. А мы рано вставали и хлеб добывали и виноваты стали. Всё и подай. Потом слышим разговор, что беднота пойдет по амбарам и будут хлеб перемеривать и оставлять один пуд хлеба на месяц на едока. А у нас осталось пять человек семья: бабушка, тетушка, я и сыновнины сын и дочь, бабушкины внучата. Внук с 1903 года, а внучка с 1914 года.

Получила бабушка похоронку от сына — сын погиб геройски на фронте. Получилось так — в одном сорокоусте: сын и невестка. Я не знаю, какого числа, а знаю, месяц март 1919 года.

И вот мы стали прятать хлеб. В сарае сено отрывали от зада, да втащили ларь большой, пудов на тридцать. И всё по ночам хлеб туда сыпали и опять сеном заваляли. Ну было надежно, не отсыреет. Потом такой же ларь поставили в дрова. У нас дров было около дома, по двенадцать поленниц стояло. Вот мы в середине выбрали поленницу, поставили туда ларь и насыпали хлеба и закрыли берестой три раза, чтобы дождь не пролил. И заклали опять дрова, стало незаметно. А муку только воз привезли с мельницы. Тот перетаскали в пруд, там снегу было много, сделали яму и положили мешки туда и зарыли снегом. А рядом прорубь была, где брали воду и незаметно. Никто и не подумал, что там хлеб лежит. Это был апрель месяц 1919 года.

Вот вскоре и пошла беднота по амбарам. Самые-то лодыри, их за людей не считали. Они сами себя в порядок не приводили, у них в голове и в рубашках вшей было полно. Мы щелок делали, да головы мыли, да белье кипятили. Ну вшей не разводили. А мыла-то ни у кого не было. Пришли в амбар и стали отмерять сколь на еду до нового урожая, сколь надо земли обсеять. Остальное отобрать. Не помню, сколько отобрали. Ну к нам на два воза подогнали коней, наклали и повезли. Бабушка плакала и называла не беднотой, а еботой, тех, кто не работал. Также обрали племянницу бабушкину. У неё тоже было всего много, она тоже труженица была. У неё мужа тоже поездом зарезало вместе с моим дедушкой. И осталась она вдовой. Ей было 26 лет и осталось четверо детей — четыре парня: Коля 1907 года, Саша с 1910 года, Минька с 1913 года, Володя с 1919 года и  бабушка, её мать. У нее тоже отобрали корову, двух овец и хлеба, только не знаю сколько пудов, но тоже лошади у амбара стояли. А я почему знаю? У нас одно родство и рядом амбары стояли и сараи.

Вообще, хочу сказать, что кто был лодырь, у него никогда ничего не было. А им дали власть. Была такая песня сложена:
«Раньше Митька Седунов шарил по карманам,
А теперь стал в сельсовете главным комиссаром.»
Такой был пёс. Бабушка с ним еще поспорила, что ты мол не работаешь, а глядишь где бы отобрать. Тогда он еще больше обозлел. Стал еще накладать на бабушку хлеба, чтобы ещё везли. Наш хлеб искали, но не нашли. Примерно было спрятано пудов шестьдесят или пятьдесят. Нам хватило дожить. Власть нам оставила по пуду. А ведь скот был, овечки ягнилися, надо им посыпать мучки. С воды-то не выпустишь скот со двора, валяться будут. И курочкам тоже надо было. Была у нас также спрятана сбруя на чердаке. Там лён лежал. Когда вырыли сбрую, а её крысы изъели, время было голодное. Жизнь продолжалась. Стало у всех по одной корове и по две овцы. Стали подходить жить одинаково. Как беднота говорила: «У меня взять нечего, одна корова и одна овца». Так и все стали держаться. И довели жизнь до нищеты. В 1920, 1921 и 1922 годах так и жили. Брюхо сыто, тело прикрыто. Война шла, ничего не было. Лошадей на войну взяли. У кого был хороший конь, тому на обмен давали клячу.

31.10.2020 в 19:40

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: