на фото: - СВВАУЛШ - 01.75г. На стадионе.
Стоят: В.Дмитриев, Н.Зверев, М.Лаврин, М.Бочков, М.Авраменко, Ю.Джасыбаев, С.Овчинников, И.Коробов, Ю.Артюхов, ?, Б.Гурин, А.Горошко, В.Овчинников, Н.Роганин. Сидят: Ю.Валезнев, В.Серенков, И.Горбачёв, А.Сапелкин, В.Усольцев, И.Ткаченко, В.Гвозденко, В.Стенников ,Н.Зайцев, А.Бельков
I. 2-ой курс. Гл-1. Новый учебный год
Первое декабря 1974 года. Во всех Вооружённых Силах СССР начало нового учебного года. У нас тоже. А ещё у нас это начало второго курса. Юрий Игнатьич встретил нас из отпуска по «братски», - всё воскресенье подметали, убирали, рыли траншею и так далее. Готовимся к учёбе, мы теперь не 104-ое, а 204-ое классное отделение и на рукава парадных кителей пришили шеврон уже с двумя жёлтыми полосками! Наши вещи из Слепцовска ещё не пришли, ходим в «парадках».
Перед обедом провели в нашем классном отделении комсомольское собрание, выбирали нового комсгруппорга. Кто-то предложил меня, на том и порешили. Я отказывался, действительно не хотел, но… согласился.
После занятий Бурбовский сказал, что 201-ое и 204-ое классные отделения, это будет один взвод, и поедем мы в Холодногорск, а остальные в Кореновск.
На сампо не очень рабочая обстановка, в классе холодно, сидим в шинелях, занимаемся, чем придётся. Взводным с сегодняшнего дня у нас будет старший лейтенант Кот Михаил Александрович. Он пришёл к нам на сампо, представился. Впечатление произвёл самое интересное – худой, голова маленькая, но в огромной фуражке-аэродроме. В общем, - забавный. Спрашивал, нет ли у нас игральных карт!? Рассказал о себе, потом спросил:
- Какие будут вопросы?
Поднялось несколько рук.
- Только про фуражку не спрашивать!
Руки опустились. Да, с нами ему будет не просто.
Сразу после утреннего осмотра Кот собрал нас, 201-ое и 204-ое отделения в ленкомнате и стал вести с нами «беседу». Странную беседу – ни о чём. Приходил к нам на радиотренаж. Пришёл на сампо, объявил Гурину за вставки в погонах, это для того, чтобы они не были мятыми, но сие почему-то запрещается, - «пять писсуаров». Это значит, что Боре придётся драить в туалете пять писсуаров. У меня тоже заметил вставки, но ничего не сказал, наверное, позже «вспомнит». Кот назначил Толика Сапелкина политинформатором, Мишу Лаврина – ответственным за успеваемость, а Вовенка – культмассовиком.
Новая весть - 203-е и 204-ое – один взвод, командир Кот и едем в Холодногорск. Но и эта новость продержалась не долго. Бурбовский пришёл к нам на сампо и объявил, что 204-ое и 203-е будут у него и едем мы в Кореновск. Взводные будто соревнуются – кто новее новость принесёт. Последняя весть, кажется, продержится долго. Она нам больше нравится!
Иду в увольнение. Сразу после обеда переоделись и построились, Буба обещал пропустить увольняемых через перекладину, но видимо забыл. Комбат проверил у увольняемых причёски, многих лишил увольнения. Потом выгонял из строя за шинели. Я проскочил все эти «проверки».
Втроём – Чураков, Бакаев и я сходили за фотографиями Бакаева, потом в магазин «Фото-музыка», надо было запастись разными фототоварами.
Всех вчерашних увольняемых послали на воскресник, убирать новый учебный корпус. Я, Юра Джасыбаев, Бакаев и Фантом попали в один класс. Во время уборки вошёл полковник Демченко – мило побеседовал с нами. Фантом даже напросился на благодарность. И так оригинально:
- Товарищ полковник, разрешите сказать откровенно?
- Ну, говори.
- Товарищ полковник, вот Вам курсанты на глаза боятся попадаться, Вы всегда выговора объявляете. Нет, чтобы кому благодарность объявить просто так. Мне, например.
- Ну, ты орёл! Ладно, скажи командиру роты, что я тебе благодарность объявил!
- Служу Советскому Союзу!
Так Фантомас себе благодарность у самого Дёмы выпросил!
Утром Кот объявил, что будет физтренаж. Поторчали возле перекладины, кое-кто сделал подъём переворотом, и разошлись. После занятий Буба назвал фамилии тех, кого вызывает полковник Москалёв, то есть тех, кто ещё «на первом курсе». Собралось нас к нему девять человек, все с нашей роты. Он «побеседовал» с нами и дал срок сдать «хвосты» до 23-го декабря. Лазарев уже сдал. Березин развёл «полемику», полковник сделал ему замечание. После этого я, пять человек с четвёртой роты пошли к Тарану сдавать. Он дал нам программы. Короче, получили по тройке. Пришёл на сампо в середине. Писали соцобязательства с образцов. Коробов увлёкся и переписал даже фамилию. Пришёл Полищук и принёс получку. Я, Горошко, Бельков и ещё кое-кто получили по 8.30, остальные по 10.80. Сразу Полищук собрал по 4 рубля - три – на Новый Год и один – на хознужды.
Новый Год будем проводить в какой-то школе, но этого мы не желали бы. Будем пробовать организовать где-нибудь в другом месте. Я тоже собрал со всех по три рубля на кинопроектор, давно планировали. Пришли в казарму, Коля Хомулло сказал, что женится один парень с четвёртого курса, и у него нет родителей. Короче, собрали по рублю. В итоге от моей «получки» осталось 30 копеек. На проверке Бурбовский объявил нескольким человекам, в том числе и мне, по одному дню увольнения. Наверное, в лесу «волк сдох».
На подъёме офицеров не было, никто и не встал. Стали подниматься к утреннему осмотру. Зарядки не было, сегодня баня.
Со Штурманской подготовки Шефа вызвали на парткомиссию, наверное, вручать кандидатский билет члена партии. Икас сдал мне три рубля мелочью, я его до конца ещё не понял. Бельков вообще не сдал. Вчера, когда собирали по рублю на свадьбу, он сдал 15 копеек, сказал, что – «…кто сколько может».
Перед обедом отпросился у Бурбовского в город, в «Фотомузыку». Он отпустил в 16.10. Взял у Мишки Бочкова портфель и рванул. Купил кинопроектор. Мы его уже давно планировали купить. Из фильмов было только два: «Пёс Барбос и необыкновенный кросс» и «Ну, погоди» - первый выпуск. Взял их. Фильмы, оказывается, нужны только на плёнке «Супер – 8». Кинопроектор понёс на сампо, там его врубили, посмотрели «Ну, погоди». В казарме после отбоя прокрутили обе ленты. Вперёд и назад, интересные кадры останавливали. Всё время сходит нижняя петля на проекторе, нужно будет разобраться, в чём дело. Заступаем сегодня дневальными: Стеша, Усольцев, Овчинский и я. Снова крутили фильмы, покопались в проекторе, вроде работает нормально.
Наши ушли на занятия, две первые пары – семинар по философии, страшно боятся, но всё обошлось благополучно. Только Юра Джасыбаев получил пару. Правда, по вине Славки Овчинникова – он должен был отвечать на этот вопрос. Мы же распределили все вопросы. После обеда собрали нашу и четвёртую роту в поточной аудитории на встречу с полковником Макушкиным. Он рассказал нам план лётной подготовки на втором курс. Рассказал так же, кто куда поедет – мы едем в Холоднарь, 201-ое и 203-ье отделения и из нашего добавят по половине в каждое отделение. Будет две эскадрильи.
Я, Валезнев и Ткаченко пошли к Лукашину, это наш преподаватель по Аэродинамике, в «аэродинамический кружок». Привлёк он нас туда делать модель летающего диска, но что-то нас это не сильно привлекает. После сампо было комсомольское собрание роты, отчётное. Березин сочинил такой отчёт! Бурно выступил Серенков. Выбрали новое бюро. Состав бюро предложил Юрий Игнатьич. Березин туда не вошёл, от наших там Икас и Шеф. Секретарь теперь – Машевский.
Собрались в увольнение, Голованёв сказал, что из увольнения будет «встречать» полковник Леденёв из политотдела. На улицах везде гололёд. Пришёл я из увольнения раньше. Никто не «встретил». «Обозначили» проверку и легли спать.
На подъёме снова никого из офицеров не было, спали до восьми часов, встали только уборщики. Потом пришёл Бурбовский и поднял всех. До завтрака чистили дорогу от снега. Потом до самого обеда сидели в поточной аудитории – шло отчётно-выборное собрание нашего батальона. С «обличительной» речью выступил Серенков (его, кстати, выбрали в комитет ВЛКСМ батальона от нашей роты). Секретарём стал лейтенант какой-то новый из Михайловского.
Бурбовский попросил проектор на сегодняшний вечер, хочет показать фильмы своему сыну. Увольняемые уже ушли, некоторые легли спать, а остальные наши снова убирают дорогу. Чураков и Джасыбаев стираются, убирать с нами не пошли. Сегодня должен быть фильм «Апачи». У нас сейчас в моде «коллективные» чтения – целым отделением читаем понравившуюся книгу, по очереди. Прочли так «Иду на перехват», сейчас читаем «Материнское дыхание» Н. Романова.
В поточной аудитории были все места забиты, мы с Колей Зверевым сидели весь фильм на подоконнике. Дежурным по училищу заступил Ю. И. Непривычно он выглядит в портупее.
На подъёме Бурбовский принёс проектор. Ю.И. на зарядку заставил идти без шапок, а когда строились на занятия, нас заставили одеть шинели. Оказывается, вышел приказ начальника училища о том, чтобы все передвижения совершались в шинелях. Буба нам устроил физтренаж, многим вообще не засчитал подъём переворотом.
Вчера ещё постирал ПШ, но до сих пор не могу найти утюг, хожу в парадке. С трудом нашёл утюг, еле успел погладиться к началу занятий. Побежал в первый учебный корпус, бежал не по дороге, какой-то капитан привязался, заставил бежать назад, я пошёл шагом. Он спросил мою фамилию, фамилию командира роты и сказал, что меня арестуют.
На сампо Сергей Овчинников «кидался» на Стешу:
- Пошли выйдем! – чего-то не поделили, наверное.
С сампо ушли раньше, должна быть баня. Буба встретил, когда мы спускались по лестнице, проверил у всех папки, забрал конверты, журналы.
В бане из-за «джинсов» (это мы так называем кальсоны) Джасыбаев наорал на меня, я даже не стал отвечать ему – на всю ведь жизнь мы не останемся «врагами». В нашем отделении сейчас какая-то мания – все таскают гантели.
Недавно было подведение итогов в роте, наше отделение заняло первое место и по дисциплине, и по учёбе. Бурбовский говорит, что, если и дальше будет так, то наше отделение может занять первое место за год. Но, один чёрт нас в роте по старой памяти считают худшим отделением. И Ю.И., и все подряд.
Ночью приходил Ю.И., наверное, ловил самоходчиков. Оказалось, что Мельников, отсидев 10 суток, первой же ночью ушёл снова в самоход и его искали до трёх ночи. В 3 часа он пришёл в санчасть, симулировал аппендицит, ничего не вышло, его снова посадили на губу. Демченко заочно уже отчислил его из училища. На сампо в основном «гоняли балду», половина ушли с последнего часа в спортзал.
На ужин я пришёл без строя, там меня встретил помощник дежурного по училищу – старлей Халявский. Спросил у меня роту и фамилию, сказал, чтобы я пришёл в девять часов в новый учебный корпус. Я не пошёл. Перед отбоем устроили турнир в домино, потом стали все подряд «качаться» - таскали гантели, отжимались, держали угол и прочее. Продолжили и после отбоя.
Рудольф Биркле – дежурный по нашему батальону. На завтраке он сказал мне, что моя фамилия у дежурного по училищу, потому, что я «курил в строю». И, что за это мне будет пять суток ареста. Все знают, что я не курю. Потом Полищук сказал, что меня вызывает Бурбовский. Я ходил в роту, но там было совещание у комбата. После занятий Стаховский вызвал меня в канцелярию и сказал, чтобы я рассказал, как получил пять суток ареста. Я сказал, что не курю, он «обещал» выяснить.
Бурбовский вызвал меня с сампо и мы пошли с ним к старлею Халявскому, но тот на лицо не помнит. Так, благодаря плохой памяти и небрежности в записях старшего лейтенанта, я «отмазался» от гауптвахты.
Кстати, про курение – в самом начале первого курса у нас почти никто не курил. Так, пару человек на всё классное отделение. К концу первого курса закурило несколько человек. Именно после самостоятельных вылетов, когда были в ходу «вылетные» сигареты. Когда я был в отпуске в Грозном и встречался с одноклассниками, обратил внимание, что из нашего десятого «А» курит меньше половины класса, где-то человек десять. И самое, что удивительное – из курящих большинство девчонки.
Новый Год, наверное, будем встречать во Дворце пионеров вместе с четвёртой ротой. Кот подошёл ко мне и спросил, не могу ли я дать ему проектор с 31-го на 1-ое? Я сказал, что спрошу у ребят. Да, на сампо сегодня зашёл Дёма, поднимал Вовенка за двойки. Потом заставил Горбачёва рассказать на немецком языке о нашем классе. Пока Ваня рассказывал, мы рвали животы.
На немецком мы с Валезневым, чтобы не получить по двойке, вышли к доске - плавали, плавали, кое-как выкарабкались. Сегодня идём в кулинарное училище или в восемнадцатую школу, - по желанию. Я пожелал в кулинарное училище.
На подъёме снова никого из офицеров не было. Спали до восьми часов. После завтрака, как обычно, предстояла пахота, я пахал в спальном помещении.
Я ещё накануне, до определения в наряд, записался в увольнение и отказываться от него не собирался. Договорился с Мишей Авраменко, что он отстоит за меня, пока я буду в увольнении, а потом я уже отстою ночью и за себя, и за него.
В увольнение ушли раньше, где-то без 15 минут четыре, отпускал Кот. Бумага на «прощание» сказал такую фразу, очень для него характерную:
- Кто не знает, куда идёт, не должен идти.
Из увольнения я опоздал, но всё прошло пока гладко. Обухова «принесли». Шабрина, Дубового, Павлова и Якимова – засекли «под мухой». Шабрин после отбоя устроил небольшой «концерт» в присутствии Кота.
Миша Авраменко за меня был «на тумбочке» до конца моего увольнения, потом встал я. Завтра будет видно, чем кончится сегодняшний «вечер».
Утром меня вызвал к себе Ю. И., про опоздание ничего не сказал, только спросил – как я оказался в увольнении, будучи в наряде. Обещал «разобраться». Сказал Бубе, что надо меня снимать с комсгруппорга.
Кое-как отстояли наряд. Ю. И. заставил меня писать объяснительную. Я написал, но не отдал, потом порвал.
Утром Буба беседовал с нами, призывал вести себя «прилично» на новогоднем вечере. Пообещал провести комсомольское собрание и снять меня. На математике Семён Семёныч в честь праздника не поставил ни одной двойки. Вообще-то этого преподавателя, он полковник запаса, зовут Сергей Сергеевич Горбенко, но после фильма «Бриллиантовая рука» его стали звать Семён Семёнычем – как персонажа Семён Семёныча Горбункова. Хороший дед – помимо математики, учит нас потихоньку и жизни.
После занятий стали готовиться к Новому Году – «стричься-бриться-марафетится». Некоторых, кто живёт недалеко, отпустили домой. Меня Ю. И. не отпустил за «грехи мои». Патрик уехал в Грозный без меня.
Построились, идём в Дом пионеров, будем там встречать Новый Год. Все, у кого были расклешённые брюки, одели их. У самого КПП Лёлик стал проверять, нет ли у кого бутылок в карманах, ничего не нашёл. Пришли мы в Дом пионеров, «дамы» уже сидят. Меня всунули в комсомольский патруль, полчаса стоял у дверей. «Дам» было не очень много. «Обчество» развлекает нашего батальона ансамбль, привезли сюда из казармы аппаратуру, Витя Бобровский долбит по барабанам, бренчат гитары. Гремела музыка, танцевали танцы, и мы периодически бегали на улицу. Там было заранее «заготовлено», наливали себе по «пять капель». Приближался сам Новый Год, выступили с поздравлениями Ю. И. и Бумага.
Только пробили Куранты, как на глаза Ю. И. вылезли «развесёлые» Шабрин и Якимов. Тут же Ю. И. и отправил их на гауптвахту на двое суток.
Продолжался наш «новогодний праздник» аж до ноля часов тридцати минут первого января уже нового 1975 года. Потом мы построились и ушли. На проверке перед выходом из Дома пионеров не оказалось несколько человек, в том числе и Володи Стенникова. Когда пришли в училище, Стеша был уже там. Ю. И. сразу всем опоздавшим объявил «новогодние подарки». Стешу и Лаврина уложили не сразу.
