Невероятная находка в интернете

Мы получили американские визы и планировали совершить автомобильное турне по США. В Америке у нас была дерзкая мечта отыскать могилу и поклониться праху Александра Александровича Васильева, двоюродного деда Солнцева.

Александр был старшим братом родного солнцевского деда Васильева Владимира Александровича. Братья происходили из благополучной петербургской семьи, оба были высокообразованны и талантливы. Александр – профессор истории, Владимир – ученый-гидротехник. После большевистского переворота Владимир успел спроектировать несколько выдающихся гидросооружений под руководством Берии, а затем надолго загремел в лагеря, став одним из героев солженицынского Архипелага Гулаг. Александр успел получить место преподавателя исторической кафедры в американском университете и в 1924-м году покинул Россию навсегда.

В США Александр Васильев стал основателем американской византологии, написал кучу книг и был чрезвычайно почитаем в зарубежном ученом мире. Прожил благополучную и успешную жизнь и скончался в 85-летнем возрасте 30 мая 1953-го года. Смерть настигла его в день 500-летия падения Византийской империи. Александр Васильев стал стопроцентным американцем, но и оставался до конца русским, судя по воспоминаниям и свидетельствам, которые нам удалось найти в различных источниках и справочниках, например в энциклопедии «Русское Зарубежье: Золотая книга эмиграции».

Никаких связей с родней Александр Васильев, конечно же, не поддерживал.  Как запомнил маленький Володя Солнцев, в семье об эмигрантском родственнике говорили шепотом и гадали о его судьбе в изгнании, абсолютно ничего о ней не зная.   

О том, чтобы найти место захоронения  Васильева в Америке, мы бы и не помышляли, настолько это было нереально. Но однажды, бродя по океану интернета в поисках информации о выдающемся эмигрантском предке, мы наткнулись на упоминание о Васильеве на сайте под названием «найди могилу» (findagrave.com). Находка была поистине потрясающая: на сайте была вывешена фотография могилы Александра Александровича с указанием города, где находится захоронение. Так нам стало известно, что двоюродный дед Солнцева похоронен на кладбище в городе Фредериксберге штата Вирджиния. Такое местоположение логично – Фредериксбург находится относительно недалеко от района Думбартон Оукс в пригороде Вашингтона, где в Византийском институте Гарвардского университета Александр Васильев состоял почетным профессором в последние годы жизни. Значил, что и жил где-то неподалёку.

Фотографию могилы Васильева в интернете разместила некая Марина Сорокина. Там же был указан её электронный адрес, и мы написали ей письмо. Марина ответила и между нами завязалась переписка. Марина Юрьевна оказалась специалистом по социальной истории науки. Российская подданная, проживающая в Москве и иногда выезжающая в Америку для преподавания в университете Мэдисон штата Висконсин. Далековато от штата Вирджиния, но именно в этом университете Александр Васильев начинал свою блестящую американскую карьеру и закладывал основание американской византологии. Марина Юрьевна на могиле Васильева никогда не была, но, будучи большой поклонницей Александра Александровича, приложила усилия по ее розыску, в результате чего и появилась фотография могилы в интернете.

Оказывается, есть такая историческая дициплина как некрополистика.  То есть исследование и упорядочивание сведений о местонахождении захоронений выдающихся людей. Госпожа Сорокина сообщила нам, что специализируется на некрополистике российского зарубежья. Пока мы с ней переписывались, она была вовсю занята проектом по созданию интернет-портала «Русские могилы» (russiangrave.ru). Вдохновленная нашим появлением, Марина Юрьевна разместила страницу об Александре Александровиче Васильеве одной из первых на этом только что открывшемся интернет-сайте о русских могилах за пределами России. Марина Юрьевна агитировала нас присылать любые имеющиеся материалы о нашем замечательном зарубежном родственнике, всё, дескать, интересно, всё пригодится, всё разместим в разделе об Александре Александровиче. В ответ мы отправили Марине книжицу «Сумма Путешествий», когда-то выпущенную Владимиром Солнцевым. В книжке – Володины стихи и рисунки, а также рассказы и разные материалы о выдающихся предках, включая Александра Васильева. Мы жили в Англии и послали книжку с оказией. Так получилось, что курьер не смог передать наш подарок Сорокиной и оставил книжку у своей родни в московской квартире. Марина Юрьевна обещала послать за книгой курьера из возглавляемого ею отдела истории в Доме русского зарубежья им.А.Солженицына.

А нам предстояло отправиться в Америку и посетить могилу А.Васильева в городе Фредериксбурге, штат Вирджиния.

Невероятная удача в городе Фредериксбурге

Никаких наводок на местонахождение захоронения Васильева у нас не было, кроме указания города и штата. Ни адреса или хотя бы названия кладбища, ни тем более представления о том, в какую сторону на самом кладбище двигаться. Но пока мы не добрались до самого Фредериксбурга, задача по нахождению могилы нам не казалась такой уж невыполнимой. Ну что там, наивно думали мы, много кладбищ что ли в этом провинциальном городке в двух часах езды от Вашингтона? Ну пара погостов, не больше. А уж найти любую могилу на любом кладбище в такой цивилизованной и упорядоченной стране как Америке - это точно не проблема. При каждом некрополе наверняка же имеется административное здание, где торжественно сидят строгие служащие в форменных жилетах. Назовите фамилию вашего искомого усопшего и дату смерти,  мы быстренько пошуршим в наших электронных каталогах и в пять секунд сообщим вам номер участка и номер могилы. И еще выдадим вам план-схему нашего печального заведения, по которой вы без труда найдете то,  что ищете.

Кладбищ в городе Фредериксбурге оказалось как минимум  шесть.

Задав в нашем автомобильном навигаторе цель доехать до ближайшего из них, мы оказались в месте, больше напоминавшем большой неухоженный пустырь чем последний приют допропорядочных американцев. Ни забора, ни оград, ни зданий, ни хоть какой убогой сторожки. Только большие камни тут и там, поросшие мхами и окруженные разнотравьем и мусором. Навигатор явно завёл нас куда-то не туда, может, это и не кладбище вовсе.

Со следующей целью навигатор не ошибся. Внушительный забор из красного кирпича уходит вдаль. Прямо за воротами посетителей встречает серьёзное кирпичное здание. Туда мы и зашли, уверенные в успехе общения со служителями загробного мира в красивых жилетах.

В окошке за стойкой отдела справок нас приветствовал усатый немолодой дядя в свитере. Он первым делом спросил о годе захоронения. Васильев скончался в 1953-м году. Тогда вам вряд ли сюда, ответил кладбищенский служащий. Быть может, ваш родственник похоронен на Кладбище Конфедератов. А может, на Кладбище Дубовых Холмов. Еще попробуйте Национальное Кладбище.

Наш энтузиазм стал быстро сдуваться. Застревать в этом богом забытом городке на ночевку мы не хотели. Просто не могли – впереди у нас был напряженный автопробег в полторы тысячи километров. Маршрут был расписан по часам, в штате Кентукки в назначенный день нас ждали в гости друзья. А потом надо успеть доехать в срок до Чикаго, чтобы поспеть на авиарейс обратно в Англию.

А где у нас шансы успеть объехать все погосты Фредериксбурга за несколько часов, оставшихся от сегодняшнего дня? Но и отступать так просто мы не были намерены. Потому упрямо продолжили свою затею, несмотря на всё возрастающую очевидность её безнадёжности. И отправились на кладбище конфедератов, ибо согласно навигатору оно оказалось следующим, самым ближайшим на пути.

Прокатившись по тихим окрестным улочкам, мы остановились у серо-голубых ворот. Над ними – высокая арка с надписью “Confederate Cemetery”.  Табличка на воротах сообщает о том, что здесь находится место вечного упокоения нескольких тысяч воинов-конфедератов («южан»), погибших в 1862-м году в одной из битв Гражданской войны против войск Союза («северян»). Отсюда, стало быть, и название этого старинного погоста, обнесенного невысоким красно-кирпичным забором с проступающими мшистыми зелено-бурыми пятнами времени.

Уверенные, что здесь мы только зря потеряем драгоценное время, мы всё же ступили за ворота. Надписи на ближайших к входу могилах блеснули слабым светом надежды: здесь похоронены не только убиенные воины-конфедераты, но и простые американские граждане, отошедшие в мир иной почти столетие спустя после Гражданской войны, то есть в сороковых и пятидесятых годах двадцатого века. Потенциально могила Александра Александровича Васильева может находиться здесь. Да, но как её найти? Никаких намёков на наличие справочной информации в этом пустынном месте не наблюдается, никаких строений с восседающими внутри служащими. Кругом – ни души, и куда ни кинь взгляд, из земли, едва покрытой только что пробившейся весенней зеленой травкой, торчат могильные памятники в виде серых плит незатейливых геометрических форм.

Очередный проблеск надежды возник от осознания того, что наш дальнозоркий взгляд по кругу все время упирается в стену тянущегося по периметру забора. Площадь сего царства теней не кажется маленькой, но и явно не размера одного из огромных московских кладбищ, заканчивающихся далеко за линией горизонта. А что, если попробовать обойти весь конфедератский майдан, вдруг повезёт? И мы приняли решение разделиться на две маленькие отважные сапёрные группы. Солнцев пойдет по рядам справа от центральной дорожки, ведущей от ворот, а я пойду слева. Встретимся в конце дорожки у противоположной стены забора. Оба понимаем, что шансы почти нулевые, но чувствуем, что уйти отсюда без всякой попытки поиска будет означать полное расставание с надеждой разыскать могилу нашего замечательного родственника. Потому что на объезд остальных кладбищ Фредериксбурга времени уже нет, да и бессмысленное это занятие.

И мы «рассыпались» по сторонам и принялись планомерно прочёсывать могилу за могилой, ряд за рядом, бегло прочитывая надписи на могильных камнях. Благо, в отличие, скажем, от российской традиции, надгробное искусство в англо-американской культуре пребывает в зачаточном состоянии. Фотографий усопших на могилах помещать не принято. Эпитафию, тем более длинную, редко на каком памятнике увидишь. Скромно, просто и строго – имя погребенного и две даты, отмечающие период его существования на этом белом свете.

По ходу дела поглядываю на Солнцева со своей половины поля. Вижу издалека, что вроде обходит он все могилы тщательно, не должен бы пропустить нужную. Но вспоминаю, как дома может подолгу искать какую-нибудь вещь, в упор не видя ее перед своими глазами, и опять думаю о том, что мы зря теряем время.

Нам обоим понадобилось минут сорок, чтобы «прочесать» все ряды и дойти до противоположного края кладбища.  Что ж, я и не сомневалась, что ничего у нас не получится... И вдруг взгляд мой падает на невысокий серый гранитный камень прямоугольной формы. У самого кирпичного забора, в самом последнем ряду. На камне – прекрасно сохранившаяся надпись бронзовой краской:

     ALEXANDER ALEXANDROVICH

          VASILIEV

     BORN SAINT PETERSBURG

          SEPTEMBER 22, 1867

     DIED MAY 30, 1953

Произошло чудо: мы смогли найти место упокоения Александра Александровича Васильева и поклониться его праху. По каким-то причинам, его могила – одна из трёх, обнесённых по всему периметру низким гранитным бордюром. Они как будто в одной ограде, которых на англо-американских кладбищах ставить не принято. В двух других могилах похоронены некто Роберт и Аглая Ван Вальжаны. Роберт умер в 1946-м году, Аглая – в 1970-м. Больше никакой информации на их надгробиях. Мы с Володей предположили, что это супруги голландского происхождения и они были тесно связаны с Александром Александровичем. Но о том, каким именно образом связаны, нам выяснить так и не удалось.

Под впечатлением от встречи с прахом деда-эмигранта, Владимир Солнцев  написал стихотворение:

          Дед похоронен в городке под Вашингтоном...

          На кладбище конфедератов... Бог ты мой!

          Как мог он оказаться в месте оном?

          И почему не возвратился помирать домой?

          Здесь уважают кладбища... На них светло и мило...

          Меж воинских могил хоронят горожан...

          Но почему, за что могилу деда приютила

          Голландская чета супругов Ван Вальжан?

          Ответ не даст никто, кого бы ни спросили...

          И все ж сужу о деде (да простит мне Бог!):

          Он счастлив был, что удалось уехать из России,

          И был несчастлив, что вернуться он не мог.

Невероятная гостья «Школы злословия»

По возвращении из США мы написали Марине Сорокиной.  Ещё раз поблагодарили за её некрополистический энтузиазм, ведь без него мы даже и мечтать не могли об обнаружении и посещении могилы Васильева в Америке. Госпожа Сорокина что-то кратко нам ответила на бегу, и на этом наше исключительно эпистолярное знакомство с ней завершилось, казалось, навсегда. Никаких отзывов о книге Володи «Сумма путешествий» от Марины Юрьевны не поступило. Скорее всего, она эту книжку так и не изыскала возможности забрать из квартиры наших знакомых в Москве на Тимирязевской.

Прошло более года. Однажды мы с Володей вечеряли в нашем уютном беркширском домике. Смотрели российское телевидение. Переключились на НТВ, по которому началась передача «Школа злословия» с её ироничными ведущими Татьяной Толстой и Дуней Смирновой. Начало передачи заинтриговало: Татьяна Никитична беседовала с Дуней, сидючи в мягких креслах. Она сказала, что ей хочется помянуть тех несчастных учёных, которые попали в лагеря и были сметены с лица земли или по крайней мере временно вычеркнуты  из жизни. Тем самым эти учёные зачастую составляют социологию и историю науки, но не саму науку, потому что в их жизни наступил насильственный перерыв. Ходил такой анекдот, продолжила Толстая. Двое зэков в лагере пилят бревно и увлеченно беседуют... «Правильно Вы всё говорите, - говорит первый зэк. – Я только одного учёного знаю, который точно так же думает, профессора Фихтенгольца из Ленинградского университета...». «А я и есть Фихтенгольц», - отвечает второй зэк, продолжая наяривать пилой по бревну.

Непонятно было, к чему Татьяна с Дуней ведут такой разговор, пока они не объявили гостью сегодняшнего выпуска программы. И о сюрприз! Сегодня в гостях у "Школы злословия" кандидат исторических наук, историк науки Марина Сорокина!

На экране появилась наша старая знакомая. Да-да, конечно, это та самая Марина Сорокина, с которой мы так любезно общались давеча – её облик был нам смутно знаком по фотографии на интернет-сайте «Русские могилы». Светловолосая, с короткой стрижкой, полная и круглолицая дама средних лет. В очках, которые еще более подчеркивают её очень учёный вид, Марина Юрьевна слегка похожа на сову из сказки про Винни-Пуха.

Зачем же пригласили госпожу Сорокину в «Школу злословия» и о чём злословили три дамы Таня, Дуня и Марина? Оказывается, когда-то в каких-то СМИ Сорокина публично заявила, что самыми тяжёлыми годами для отечественной науки были не тридцатые, а шестидесятые годы двадцатого столетия. Это заявление явно смутило Таню с Дуней, и им захотелось «разобраться» с Мариной Юрьевной с глазу на глаз.

Толстая однажды посетовала в одном из своих остроумных эссе:  «мы уж привыкли, когда надо, вести программу на автомате, делать заинтересованные лица и изображать необыкновенный интерес и пристальное внимание, когда гость попадается бессмысленный и неинтересный, а уже всё, поздняк метаться».

Марина Сорокина не была бессмысленна и неинтересна, напротив - она казалась исключительно учёной дамой. Всю передачу она говорила очень умные вещи, периодически разражаясь заливистым смешком.

Но оставим в стороне подробности беседы трёх интеллектуалок в эфире и не будем пересказывать, какие глубокомысленные доводы уважаемая Марина Юрьевна приводила в пользу благодатных тридцатых годов. Дуня Смирнова слушала умную собеседницу без улыбки, Татьяна Никитична косила на Сорокину своим саркастическим глазом. И до конца телепередачи с лиц ведущих так и не стерлось выражение недоумения. Ведь что наука без людей? Которых только в шестидесятых годах перестали массово стирать в лагерную пыль.

Невероятная встреча на острове мёртвых

Пролетело еще пару лет. Однажды мы с Солнцевым поехали в Венецию. Частью задуманной программы было посетить знаменитый город мёртвых на острове Сан Микеле, чтобы поклониться праху выдающихся российских изгнанников Иосифа Бродского, Игоря Стравинского и Сергея Дягилева.

Светило мягкое апрельское солнышко, и в этот будничный день на острове было безлюдно. Венецианские власти предупредительно развесили кругом указатели к могиле Джозефа, но нам пришлось изрядно поплутать, чтобы найти дорогу. Колоссальный некрополь и действительно оказался городом – с улицами и площадями, со множество территорий, огороженных каменными заборами, готическими порталами, рядами прекрасно-печальных статуй, живыми вечнозелёными изгородями.

Территории разделяются здесь по национальности и вероисповеданию. Иосифа похоронили среди протестантов. Скромное и изящное надгробие из светло-серого камня спряталось среди кипарисов. Могила вся укрыта живыми цветами. На оборотной стороне памятника надпись по латыни: «Со смертью не всё кончается».

При выходе с протестантского участка на высокой ноге стоит деревянная будка навроде птичьего домика или почтового ящика. Заглянули внутрь и обнаружили там вырезки из газет с фотографиями Иосифа, отдельно рассыпанные исписанные листы бумаги и целую тетрадь, довольно потрепанную и почти всю заполненную трогательными посланиями Иосифу. На русском и английском языках. В домике услужливо лежит целая россыпь ручек и карандашей. Пришлось и нам оставить для Иосифа краткую приветственную запись.

Попрощались с Бродским и переместились на греко-православную часть кладбища, где довольно быстро нашли могилы Игоря и Веры Стравинских. Сергея Дягилева найти никак не получалось. Кругом – ни души, спросить не у кого. Вдруг видим вдалеке невысокую и кругленькую женскую фигуру, ловко прыгающую среди могил и двигающуюся в нашу сторону. А вдруг русская?

«Хеллоу, - приветствую я приблизившуюся мадам в очках. При этом испытываю сильное ощущение, что я её знаю, - «Ду ю спик рашн?»

«Конечно, я говорю по русски!», - радостно отвечает мадам и заливисто смеётся.

«Вы не знаете, где здесь могила Дягилева?»

«Знаю, вон, видите, памятник, на котором пуанты висят?».

«Мне кажется, я Вас где-то видела», - говорю.

«Не удивительно. Меня многие узнают на улице», - несколько даже высокомерно парирует наша соотечественница.

«Вы случайно не Марина Сорокина?»

«Случайно да, собственной персоной», - не удивляется госпожа Сорокина, судя по всему, глубоко веруя в свою знаменитость.

Но удивиться ей всё таки пришлось, когда мы представились и она поняла, что мы не просто «русо туристо». Марина, конечно, помнила о нашей переписке несколькими годами ранее. Встреча в Венеции с внучатым племянником выдающегося американского византолога Васильева ей, похоже, была приятна. Марина с удовольствием с нами пофотографировалась и пообщалась. «Вот, - сказала, - сколько лет уже занимаюсь некрополистикой, а до Венеции всё никак доехать не получалось. Рада, что наконец вырвалась».

Прощаясь с Мариной тут же, в городе мёртвых, ибо дальше дороги наши расходились, я ей напомнила о том, что мы послали для неё в Москву книгу Владимира Солнцева «Сумма Путешествий». «А Вы её, кажется, так и не нашли возможность забрать».

«Как же, что вы, забрали! Курьера послали, он книжку вашу забрал и в библиотеку отвёз! Стоит теперь книга ваша на полке, где положено!»

На том и расстались мы с Мариной Юрьевной. И долго ещё удивлялись тому, как Время точно выбрало одну единственную из миллионов минут, чтобы устроить эту престранную встречу у могил выдающихся российских изгнанников.