На нелегальном положении

На нелегальном положении

Не могу не рассказать еще об одном поучительном случае, который произошел со мною, где я дебютировал в роли почти артиста. Каждую неделю мы полным составом своей комнаты ходили на Хабаровский стадион имени  Ленина в открытый плавательный бассейн. Зимой было особенно приятно плавать на свежем воздухе. И вот однажды после бассейна мы долго ждали автобуса и я сильно простыл, начался насморк и поднялась температура.

В студенческой поликлинике мне выписали капли в нос стоимостью по три копейки, а мне становилось все хуже и хуже. Голова так болела,  что места себе не мог найти ни лежа, ни стоя, а впереди были экзамены, а я ничего не мог делать. Видя мои страдания,  Эдуард Аринович  предложил сходить в поликлинику МВД, в которой работала врачом – лором  их бывшая соседка по Уссурийску и  была другом их семьи.

- Скажешь ей, что ты Аринович, и она тебя обязательно примет.

- Но я на тебя совершенно не похож.

- Ничего страшного, у нее перед глазами проходят тысячи и всех она не помнит, тем более, что я был маленьким, когда их семья из Уссурийска переехала в Хабаровск.

Уяснив все детали семейной хроники двух еврейских семейств, мы поехали в поликлинику, так как терпеть  дальше головную боль уже не  было никакой мочи.

Когда я зашел в кабинет врача,  она спросила, кто я:

- Аринович Эдик  и я вас помню, - ответил я. Она посмотрела на меня  и сказала: - Как ты вырос, а как Эрик, как родители?

И я выпалил одним махом все что знал:

- Эрик уже окончил институт и работает в Уссурийске на мебельной фабрике, отец продолжает работать врачом в военном госпитале и родители передают вам большой привет, а с вашим сыном Виктором я недавно встречался...

Она глянула в мой большой нос в глаза и сказала:

- У тебя, Эдик, скорей всего гайморит, сейчас проверим. Я сделаю прокол, это неприятно, но терпимо. Позвала свою помощницу, взяла большую  кривую иглу, прижала мою голову к стене и с хрустом проломила что-то в носу и литровым шприцем начала промывать носовые и мозговые пазухи, а в это время ее медсестра держала посудину возле моего рта, куда действительно вымылись гнойные скопления.

Она уложила меня на кушетку и сказала:

- Сейчас тебе будет легче. Мне действительно стало значительно лучше, хотя из носа ручьем продолжал литься насморк. На дворе была пятница и вторая половина дня и, тем не менее, врач договорилась о моей госпитализации. Вызвала скорую помощь и сама отвезла меня в милицейский госпиталь  и определила  в хирургическое отделение, так как в лоротделении не было места.

Дежурному врачу на субботу и воскресение написала предписание, как  меня лечить. В понедельник меня перевели в лоротделение, которое возглавлял очень крупный еврей с руками, как у мясника. Он одной рукой обнял меня за шею, прижал к стене и сделал второй прокол, и назначил ингаляции, УВЧ, прогревания носовых и мозговых пазух и через неделю я забыл о насморке и головных болях, и  чувствовал себя, как никогда здоровым.

Но врач сказал, что гайморит – это коварная болезнь и его  необходимо вылечить полностью, чтобы он не перешел в хроническую форму. Меня продержали в госпитале целый месяц. Экзаменационная сессия в институте прошла без меня.

И вот представьте, лежу в больничной палате военного госпиталя  уже почти месяц и  переживаю, как там на «воле». Открываю глаза, а передо мною видение, моя Людмила. Я крепко сжимаю веки и слышу:

- Я здесь, Олежек, это было не видение, а  была моя  Людмила.

- Ты как здесь оказалась, я же на нелегальном положении.

- А мне сказали, что курсант "Аринович" лежит на втором этаже в палате № 18, состояние стабильное идет на поправку.

Мне во Владивосток позвонил Эдик и все рассказал, что ты серьезно простыл, поэтому положили в госпиталь, приехала тебя проведать и поддержать, мне от этой встречи действительно стало значительно лучше и это еще больше нас сблизило.

Мои друзья Пак и Аринович были так же рады знакомству с Людмилой и нашей светлой юношеской любви и дружбы.  Людмила незримо стала четвертым членом нашей команды.

Я тогда на личном опыте понял, а точнее испытал и убедился, что такое еврейская солидарность, взаимовыручка и забота, особенно в кругу своих близких и друзей.

И сейчас с высоты прожитых лет скажу, что моими лучшими друзьями, товарищами и коллегами по работе были евреи и татары. Я многого смог достичь на  государственной службе, благодаря работе с ними, их поддержки и участия во многих сложных проектах, с их высочайшим профессионализмом и я им всю жизнь плачу тем же добрым отношением...

По возвращению в институт я объяснил декану, в какой переплет попал и что лечился под чужой фамилией. Он все понял и дал разрешение на сдачу сессии, которую  быстро сдал, так как все зачеты и курсовые работы были вовремя сданы, а преподаватели предупреждены, что я был в больнице.