ИФЛА - 1

ИФЛА

Широкий размах получила международная деятельность ВГБИЛ. Она заключалась в следующем. Во-первых, Библиотека переводила на русский язык и издавала три периодических издания ЮНЕСКО и Международной федерации библиотечных ассоциаций и учреждений (ИФЛА), в которую Советский Союз вступил в 1959 году. С этой целью был создан специальный отдел, который также распространял по подписке свои издания в сотнях тысяч экземпляров по всей стране. С 1957 года я долгие годы была ответственным редактором русского издания "Бюллетеня ЮНЕСКО для библиотек". Во-вторых, Библиотека стала депозитарием основных изданий ЮНЕСКО и всех изданий ИФЛА; вплоть до докладов на конгрессах этой организации. Наши сотрудники широко участвовали в работе ИФЛА; 32-й конгресс ИФЛА в 1970 году проходил в нашей Библиотеке. Я лично принимала участие в работе ИФЛА с 1960 года, а с 1967 года находилась на выборных должностях: с 1967 по 1969 год являлась вице-президентом этой организации, а с 1970 по 1972 год первым вице-президентом. В 1973 году на конгрессе ИФЛА в Париже я была избрана пожизненным почетным вице-президентом.

Моя многолетняя работа в ИФЛА, которой я отдала много сил, доставила мне большую радость. Я старалась познакомить советских библиотекарей с библиотечным делом за рубежом. Я стремилась также установить деловые и дружеские связи с иностранными коллегами, эта дружба сохранилась на долгие годы. В 1980 году в энциклопедии "World Encyclopedia of Library and Information Sources", в статье обо мне, я была названа "главным послом советского библиотековедения за рубежом".

За годы работы в ИФЛА я пережила немало драматических эпизодов, которые теперь кажутся лишь забавными. Так, в августе 1968 года, во время чехословацких событий, я была в составе советской делегации на 39-й Сессии ИФЛА во Франкфурте-на-Майне. В нашу делегацию входили: директор Ленинской библиотеки, бывший генерал Иван Петрович Кондаков (руководитель делегации), начальник Библиотечного управления Министерства культуры СССР Анна Николаевна Ефимова и я. Одновременно на Сессию приехала большая туристическая группа советских библиотекарей (30 человек). Работали мы в здании Университета, а жили в гостинице, в центре города. В день открытия Сессии у мэра города был прием. Я пользовалась особенно большим вниманием как вице-президент ИФЛА от социалистических стран.

На следующий день утром, войдя в ресторан в гостинице, где мои коллеги завтракали, я почувствовала по тревожным лицам немцев, что произошло что-то неладное. Почему-то радио гремело на полную мощность. Мои коллеги ничего не могли понять, так как не знали немецкого языка. Они чувствовали, что что-то стряслось, но не знали что. Не став прислушиваться к радио, я подошла к сидевшему неподалеку немцу и спросила, что случилось. Он мне спокойно и четко ответил: "Мадам, русские ввели свои войска в Чехословакию, чтобы сохранить там социалистический строй". Я сказала об этом своим коллегам. Они побледнели.

Идя по улице на заседание Сессии, мы встретили директора Болгарской национальной библиотеки им. Кирилла и Мефодия Констанцу Каладжиеву. Она была страшно перепугана и сказала, что улетает домой. Прошел слух, что намечается демонстрация перед зданием библиотеки франкфуртского университета с требованием изгнать из Франкфурта советскую делегацию и делегации других участвующих в чешских событиях стран. Она предложила и нам лететь с ней в Софию, а оттуда в Москву, и сказала, что у нее есть возможность обеспечить безопасность нашей делегации. Иван Петрович тотчас ухватился за это предложение, но мы с Анной Николаевной категорически воспротивились этому, напомнив о нашей ответственности за туристическую группу библиотекарей. Он заколебался.

Придя на заседание Сессии, мы услышали успокоительные слова от президента Библиотечного общества ФРГ. Он сказал, что в городе действительно проходят демонстрации протеста, но что городская полиция предупреждена, и если студенты захотят нас вывести с заседания Сессии, то он знает путь на улицу, где их наверняка не будет — под зданием университета. На заседании Исполкома президента ИФЛА лорда Ф.Френсиса[1] предупредили, что митингующие студенты хотят взять советского представителя в заложники, когда он, т. е. — я, будет выходить из здания университета. Тогда первый вице-президент ИФЛА бельгиец Герман Либарс предложил всем снять с одежды таблички с указанием принадлежности к соответствующим странам. Так и сделали, и я спокойно со всеми вместе вышла из здания университета после окончания заседания Исполбюро.

Вечером в гостинице по просьбе Ивана Петровича я разузнала у хозяйки о положении в городе. Она сказала мне: "Мадам, я никогда не предам хороших людей, будь они и коммунисты. Люди у меня делятся на хороших и плохих. А вы все хорошие, я убедилась по вашему отношению ко мне еще с первых дней. Живите у меня спокойно, ни о чем не волнуйтесь". Я попыталась, как могла, успокоить И.П.Кондакова, но он по-прежнему волновался и плохо себя чувствовал. Мы с Анной Николаевной оставили его вечером в гостинице и пошли, скорее, побежали к нашему соотечественнику Льву Ивановичу Владимирову[2], который жил с делегацией ООН, так как был в то время директором Библиотеки ООН в Нью-Йорке. Мы хотели посоветоваться с ним. Он толком сказать нам ничего не смог. Только успокаивал. В тот же вечер мы услышали по радио угрозы в отношении Советского Союза. Было очень не по себе.

На следующий день устраивала прием делегация ФРГ, советские библиотекари оказались в полной изоляции. Участники Сессии не знали, как себя вести с нами, а потому предпочитали держаться от нас подальше. Чехословацкая делегация была настроена откровенно враждебно. Члены делегации и участники туристической группы получили в Посольстве Чехословакии транзисторы и ходили в университете и на улицах, включив их на полную громкость и привлекая к себе всеобщее внимание. И.П.Кондаков пытался объясниться с чехами по-хорошему, но произошла настоящая потасовка и мне с трудом удалось их разнять. После этого он прекратил всякие разговоры с делегатами и туристами из Чехословакии. В предпоследний день нашего пребывания на Сессии мы совершили прогулку на теплоходе по Рейну. Впечатление от этой, должно быть, прекрасной прогулки осталось ужасное, и я с горечью вспоминаю о ней. Наши друзья старались помочь нам, но я чувствовала, чего это им стоило, и держалась обособленно.