Лихие годы - 61

Существовала в Питере в эти годы также группа «Живая Церковь», руководимая печально знаменитым В. Д. Красницким.

Владимир Димитриевич Красницкий, так же, как и епископ Антонин, — знаменательная фигура. Он тоже оказался предтечей — предтечей того беспринципного, торгашеского, приспособленческого течения, которое господствует сейчас в нашей многострадальной Русской Православной Церкви. Красницкий — одно из самых зловещих имен в послереволюционной истории русской церкви. И так странно получилось: именно носитель этого имени был со мною на редкость ласков и даже нежен. Так и слышатся мне сейчас его слова: «Толя, почему ты не идешь в алтарь?»

Это был первый священник, который ввел меня 9-и лет в алтарь и дал мне стихарь: у Красницкого я однажды исповедовался. Исповедь происходила после предпричастного стиха, у жертвенника, в Князь-Владимирском соборе, весной 1925 года; отец Владимир сказал: «Сейчас, когда ты еще невинный стоишь в алтаре, молись Богу, о чем хочешь, Господь исполнит все». В алтаре мы были только вдвоем, на престоле стояла Святая Чаша, в красном озарении смотрел написанный на стекле (образ этот цел и сейчас) Христос.

Это были в жизни отца Владимира дни тихие, когда его преследовали неудачи, а карьера шла ко дну.

О нем также много мне приходилось писать, писал я, конечно, в отрицательном плане. Мой друг, Вадим Шавров, как-то привез эти написанные мною страницы в Питер, на Васильевский остров, и прочел их Поле. Поля укоризненно сказала: «Когда-то мы с Толей к нему ходили, а теперь он его поливает». Что делать, говорить правду — тяжелая ноша.

Владимир Димитриевич Красницкий родился в 1880 г., на Украине, и на всю жизнь у него сохранилась типичная для украинца певучая интонация. Он окончил Петербургскую Духовную академию, где учился вместе с будущим митрополитом Вениамином Федченко (известным эмигрантским деятелем), который в своих мемуарах говорит о веселом студенте Володе Красницком. По окончании академии и женитьбе получил место третьего священника в Князь-Владимирском соборе (на Петроградской стороне, у Тучкова моста).

Еще студентом Красницкий был активным деятелем Союза русского народа. Это был черносотенец чистейшей воды: в своей кандидатской работе о социализме он называет социализм еврейской уловкой, а на одном из собраний Петербургского Отделения Союза русского народа он произнес речь, в которой доказывал, что евреи употребляют в мацу христианскую кровь. В соответствии со своими установками, он летом 1917 года, будучи редактором «Петроградских Епархиальных Ведомостей», призывая к продолжению войны до победного конца, заявлял в передовой статье, что «большевиков надо утопить в их собственной крови» (эту фразу ему напомнил на процессе митрополита Вениамина защитник митрополита Гурович). Ловкий карьерист, он, видимо, входил в милость к вновь избранному митрополиту Петроградскому; во всяком случае, его имя фигурирует среди петроградских делегатов, приехавших в 1918 году к Патриарху Тихону в Москву, чтобы просить о присвоении митрополиту древнего почетного титула «Священноархимандрит Свято-Троицкия-Александро-Невския Лавры». (См. «Церковные Ведомости» за 1918 г.).

Во время гражданской войны Красницкий временно отошел в тень: в это время он совмещал священнослужение с работой в качестве бухгалтера в одном из учреждений на Петроградской стороне. Его имя всплывает в 1921 г. в связи с дискуссией об изъятии церковных ценностей и с голодом в Поволжье. Его фамилия стоит рядом с фамилиями А. И. Введенского и А. И. Боярского под знаменитым воззванием петроградской группы духовенства с призывом отдать церковные ценности голодающим, появившимся в «Петроградской Правде» весной 1922 года. Сам А. И. Введенский, однако, отнесся к своему новому другу решительно без всякого энтузиазма: «Хотел бы я знать, — говорил он потом, — откуда взялся этот тип. Никогда ни в одной обновленческой группировке не участвовал, ни с кем из нас никакого дела не имел. И вдруг появляется на каком-то нашем совещании. Он, видите ли, что-то там делает и что-то там тоже подготовляет».

Как бы то ни было, в майском церковном перевороте 1922 года отцу Владимиру принадлежит доминирующая роль. Он входит в состав делегации, пропущенной к заключенному Патриарху на Троицкое Подворье и добивавшейся от него отречения (в состав делегации входили священники: А. Введенский, В. Красницкий, 3. Белков, А. Калиновский и диакон Скобелев); он не только занимает в образовавшемся Высшем Церковном Управлении (наряду с Введенским) пост заместителя председателя ВЦУ, но на короткое время становится форменным церковным диктатором.

Он организует церковную партию «Живая Церковь», которая, по замыслу ее организаторов, должна была быть в таком же отношении к ВЦУ, в каком коммунистическая партия находится по отношению к ВЦИКу. Блестящий администратор, он в короткий срок создает огромную, широко разветвленную организацию, которая действует на всей территории СССР. (Подробно его деятельность в это время освещена в нашей с В. М. Шавровым работе).