Август (?) 1933 года
Есть звуки даже довольно громкие, но мало отличающиеся от тишины. Так, например, я заметил, что я не просыпаюсь от нашего дверного звонка. Когда я лежу в кровати, то звук звонка мало отличается от тишины. Происходит это потому, что он похож на ту вытянутую, колбасную форму, которую имеет свернувшийся конец одеяла, располагающийся возле моего уха. Все вещи располагаются вокруг меня некими формами. Но некоторые формы отсутствуют. Так, например, отсутствуют формы тех звуков, которые издают своим криком или игрой дети. Поэтому я не люблю детей.[1]
***
Когда два человека играют в шахматы, мне всегда кажется, что один другого околпачивает. И я до некоторой степени прав, потому что тот, кто проиграл, может считаться околпаченным. Особенно если они играли на деньги.
Вообще мне противна всякая игра на деньги. Я запрещаю играть в своем присутствии.
Когда я вхожу [в комнату где сидят игроки] куда-нибудь, где в тот момент ведется игра, все моментально стушёвываются.
Все-таки я фигура удивительная, хотя я и не люблю очень часто говорить об этом.[2]
Свободное копирование
