VIII.
В. А. Обручев
(1842—1851)
С назначением в 1842 г. главным начальником края генерала Владимира Афанасьевича Обручева, служившего в Новгороде начальником дивизии и, как говорили, ставленника графа Клейнмихеля, бывшего не в дружбе с Перовским, все изменилось: кочевка была заброшена, многие из учреждений его предшественника предположены к уничтожению, и даже служившие при Перовском оставили Оренбург, чтобы занять лучшие места.
Обручев, кроме одного адъютанта гвардии капитана Николаева, не привез с собой никого. Освободившиеся места заняли второстепенные здешние чиновники, или случайно кем-либо рекомендованные. Обручев, кажется, не имел в виду никого из способных и образованных людей для замещения должностей. Если не находил подходящих лиц в Оренбурге, то писал в министерство, откуда сначала присылали хороших людей, но Обручев не умел обращаться с ними и привлекать к себе.
После Рокоссовского, тотчас по отъезде Перовского оставившего свой пост, начальником штаба был полковник Середа, бывший правитель канцелярии, но не поладил с Обручевым и ушел. После него был Александр Иванович Верегин, служивший потом долгое время начальником главного управления казачьих войск; он тоже не сошелся с губернатором и скоро уехал. Говорили, что причина размолвки заключалась в неявке Верегина по вызову после полуночи, когда он лег спать, а губернатор прислал за ним. После него был генерал Озерский, хороший на месте бригадного командира, но плохой начальник штаба. Далее следовал генерал-майор генерального штаба Прибытков — человек больной физически и умственно. После Прибыткова начальником штаба приехал генерального штаба полковник Фантон-де-Верраж, сумевший оставаться в этой должности до увольнения Обручева и в первые годы второго управления краем Перовского; впоследствии он получил графское достоинство.
Причину быстрой перемены начальников штаба и неудачного назначения сих лиц можно отнести и к скудному окладу содержания. Начальник корпусного штаба получал в Оренбурге, если он был генерал-майор, при казенной квартире и прислуге 860 р. и столько же столовых, всего 1720 р. — содержание крайне ограниченное, так как по своему положению он должен был иметь приличный выезд и держать себя на положении лица, выше многих поставленного; если начальник штаба был полковник, то содержание его не превышало 1500 р.
Генерал Озерский был вдовец, имел одну дочь невесту, и близкие к нему говорили, что он живет не лучше армейского штаб-офицера, сберегая для дочери на приданое до 500 р. в год. Прибытков был одинокий холостяк, а Фантон — человек семейный, имел жену и детей, из которых две дочери.
Генерал Перовский много помогал своим служащим, а особенно занимавшим высокие должности, выдачею наградных из особых хозяйственных капиталов, им собранных, а семействам служащих давал крупные подарки, особенно дамам на платья. При таких субсидиях и дешевизне жизнь была возможна и небогатому семейному человеку.
С увольнением Перовского капиталы остались у его преемника, но положительного закона о расходовании их не было, некоторые капиталы были даже совершенно неизвестны в Петербурге, а равно и производившиеся хозяйственные операции. Обручев не позволял себе делать то, что творилось при Перовском.
Сокращение получаемого содержания, неуверенность, а скорее невозможность сделать карьеру службою при Обручеве, далеко не пользовавшегося тою силою и значением в оффициальных кругах Петербурга, какие имел Перовский, особенно у императора Николая Павловича, — заставили всех служивших при Перовском, начиная с его личных адъютантов, уехать в Петербург, где почти все они устроились отлично: генерал Рокоссовский получил место генерал-провиантмейстера военного министерства, бывший правитель канцелярии Середа был назначен губернатором в Вятку, Балкашин губернаторствовал в Саратове, а потом в Уфе и т. п.
Генерал Обручев, вступив в должность, нашел в Оренбурге общественно-дворянское собрание, произведшее большой переворот в здешнем обществе. Правда, лучшие из интеллигенции уехали вслед за Перовским, но это были большею частью лица, принадлежавшие к высшему классу и постоянно там обращавшиеся; для них собрание не представляло потребности: они всегда могли найти развлечения в частных домах. Вместо них стали приезжать молодые, образованные люди, преимущественно военные — любители танцев и картежной игры.
Доступ таких лиц в высший круг производился с крайней разборчивостью и в ограниченном числе; иногда их приглашали в дома их начальников, но за то в общественном собрании они были всегда желанными гостями и танцы поддерживались почти исключительно ими. Но молодые офицеры, усердно посещая вечера в собрании, вскоре увидели, что на офицерское жалованье нельзя жить молодому человеку не отказываясь от общественных увеселений: одежда белые перчатки, стакан чаю и рюмка водки приходились не по карману офицера на одном жалованьи; уплата по счетам буфета заставила многих отказаться от посещения собрания и сидеть вечерами или дома, или у товарища; благодаря этому, они сделались более исправными к службе.
Обыкновенные танцевальные вечера проводились собравшеюся публикою весело и приятно, чему много содействовали старшины собрания, которые выбирались из самых почетных и богатых лиц; они устраивали для дам угощения в виде дессерта и прохладительных напитков на свой счет.
В высшем кругу вечера с танцами тоже продолжались, но это допускалось только богатыми людьми, имевшими дочерей, или у которых были молодые жены — любительницы танцев.
В Оренбург на зиму приезжали из деревень помещики с своими семьями: Пасмуровы, Эннатские и другие из соседних уездов.
Обручев с приезда вел как бы затворническую жизнь, хотя жена его Матильда Петровна была другого взгляда на жизнь. Говорили, что причина скромной жизни генерала заключалась в недостатке средств. Так или иначе, но дело дошло до Петербурга; оттуда было прислано 10 т. руб. для приличной жизни и содержания, и Обручев стал устраивать в своем обширном помещении вечера с танцами и картами. Не любитель карт, он следил за тем, кто из его чиновников играет в карты и в конце года, при назначении наград, или вовсе не давал их таким чиновникам, или назначал мало. Я помню, что чиновник его канцелярии Охочинский, любитель карт, ничего не получил, а когда правитель канцелярии спросил о причине, Обручев ответил, что постоянно замечал Охочинского играющим в карты, значит он не нуждался в деньгах.
Вечера и обеды устраивались у бывших атамана графа Цукато и начальника дивизии генерала Толмачева, на дочери которого женился богатый помещик Николай Егорович Тимашев; у них собирался преимущественно высший круг. Еникуцев, Звенигородский и Горячев устраивали у себя едва-ли не каждый вечер карты с хорошим ужином и винами.
Вообще жизнь в Оренбурге текла тихо, без треска и других выдающихся проявлений. Надобно еще сказать, что в первый день Пасхи у Обручева разговлялись все бывшие в церкви; выбора и особых приглашений не практиковалось, но на обеды в торжественные дни приглашались избранные из высших чиновников, а в новый год и в день коронования Обручев приглашал почетных киргиз, на угощение которых отпускалось ему из казны 6 т. руб. асс. в год.
Генерал Обручев при своем управлении обращал строгое внимание на подчиненных ему и не живших в Оренбурге. В это время быль наказным атаманом Уральского войска полковник Кожевников, вступивший в эту должность по приглашению Перовского, которому он случайно понравился при исполнении поручения министра государственных имуществ графа Киселева об образовании у государственных крестьян особого управления в виде палат и окружных начальников. Перовский пригласил Кожевникова на службу к себе, как молодого, хорошо образованного человека, знакомого с тогдашними стремлениями правительства о лучшем благоустройстве казенных поселян. Кожевникова полюбили в Уральске казаки более бывшаго до него атамана Покотилова, первого из чужеродцев (т. е. не из казаков). Перовский надеялся при содействии Кожевникова ослабить в Уральском войске раскол, распространить просвещение и искоренить грубые обычаи На сколько Кожевников успел подготовить умы казаков, трудно сказать, но он имел крупный недостаток — любил выпить и, кроме того, тратил много из войсковых сумм. Он разошелся с Обручевым, вышел в отставку и получил потом место губернатора в Саратове. Атаманом в Уральск назначен был полковник Геке.
