Понедельник, 10 февраля.
Мы от Глинок. Я думала, что по случаю поста у них будет мало гостей, но вышло наоборот, комнаты были переполнены. Откуда только Глинки подобрали их, этих гостей своих? Настоящее вавилонское столпотворение! Писатели (но не все, Майков и Лавров, например, не бывают), писательницы, караимы, генералы, семинаристы, артисты, сановники, чиновники, грузины, греки, севастопольские герои, ханжи, актрисы… но всех не перечтешь!
Сегодня, например, было у них два караима. Ну, где еще встретишь подобные личности![1] Где встретишь, например, грузинку-писательницу?[2] Грека, который выдавал бы себя за перешедшего в русскую службу офицера, а был бы, в сущности, беглый солдат? И эти караимы, грузины являются ведь в своих национальных костюмах.
Потом, где увидишь комиссариатского чиновника, который громил бы, в стихах, взятки[3], или поэта, который посвящал бы свои стихотворения памяти Николая Павловича и решался бы безбоязненно читать их в обществе? Да всех и не перечислить! А ханжи, а молоденькие дамы, светские и нарядные, которые и сами не знают, какой странный контраст составляют с остальным обществом. А генерал Бурачок, Борис Михайлович Федоров, Андрей Агафонович Иванов (родной брат графини), а Марья Ноевна Бирч, Шелкова; а, наконец, англичанка, которая была сегодня, которая мне так понравилась, несмотря на то, что тоже смахивает на что-то необыкновенное? Англичанка, которая изучает еврейский и арабский языки и читает своей горничной, покуда та ее причесывает, «Вертера»; да и горничная которой — жена какого-то профессора. Эта англичанка изъездила всю Европу и переходила пешком, с маленьким сыном, два раза С. Готард, два раза С. Бернар, и два раза С. Плон. А драгоман в гороховом халате? А старая княгиня и две грузинские царевны? А, наконец, все те, которые не выказываются ни национальностью, ни платьем, не кидаются в глаза издали, но вблизи тем не менее любопытны. Хоть бы эта Ладыженская, окружившая себя французскими церковными книгами, говорящая вечно о снисхождении, прощении и любви и бьющая по щекам своих крепостных, или пианист короля прусского, Ал. Контский, теряющий во время игры на фортепьяно огромные рубины и изумруды с пальцев, и поклонница его, m-elle Штанкер, кашляющая за него, когда у него в горле першит. М-elle Штанкер, у которой тоже не сходит с языка ничего другого, кроме поэзии, духовного родства, сочувствия и теплоты душевной.
Ну, а актриса Орлова, играющая не на сцене, а в жизни, так превосходно роль отдающей свое последнее достояние неимущим, что некоторые, в порыве увлечения, взаправду сдирают с нее последнее, и она должна молчать, чтобы не выйти из роли.
Да всего не перескажешь. Иногда сидишь у Глинок и точно грезишь.
Свободное копирование
