На нашем доме №19 в Трубниковском переулке могла бы появиться и ещё одна мемориальная доска – посвящённая тому знаменательному событию, что в его чертогах сразу после революции угнездился Наркомнац – Народный комиссариат по делам национальностей.
Не будем сейчас напоминать о том, что ленинское деление на национальные территориальные (и не равноправные) единицы оказалось минным полем замедленного действия (официально провозглашённое «право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства» и порой непродуманно проведённые между ними границы). Взрывы этих мин, разметавшие республики, раздались спустя семь десятилетий.
Нет, речь не о политике и даже не о самом наркомате, а о том, кто им руководил. Да, вы верно вспомнили: будущий «гений всех времён и народов». Да, приходил сюда, иногда для разнообразия (хотя имел квартиру в Кремле) ночевал тут, в служебной квартире. И, не щадя сил, трудился на благо народа, точнее народов.
Конечно, когда придёт срок, почти всех своих ближайших сотрудников, запросто, без всякого намёка на пиетет общавшихся с ним и в послереволюционной горячке нередко высказывавших собственное мнение, а то и вступавших в дискуссию, он без жалости репрессирует. Некоторые современные исследователи даже полагают, что Наркомнац стал «колыбелью, вырастившей диктатора».
Именно в годы работы здесь Сталин проводит свой первый, «пробный» политический процесс против «врагов народа». Объектом стал видный участник революции, ответственный работник этого наркомата Мирсаид Султан-Галиев, позволивший высказать собственный взгляд на некоторые аспекты национальной политики. Итог: «разоблачение», арест, расстрел.
Весьма благодатная, охватывающая всю страну, сфера деятельности наркомата использовалась будущим вождём как шаг к утверждению своей личной власти. Но, как считают, эта работа всё же тяготила его, отнимая время от главного – партийной карьеры.
В 1923 году, когда Ленин ввиду болезни был уже фактически не у дел, Наркомнац был упразднён. При этом, похоже, Сталин не настолько ценил эту страницу своей биографии, чтобы увековечить её памятной доской или хотя бы бюстиком в роскошном зеркальном холле нашего подъезда. А возможно, не желал воскрешать в памяти больную тему: после революции в 25-й квартире жила семья Сергея Аллилуева, тестя Сталина, отца его несчастной Надежды…
Я стараюсь не вспоминать об этом соседстве.
Ужас охватывает от мысли, что, возможно, именно тут продумывалось создание атмосферы всеобщего, парализующего страну страха.
