authors

1427
 

events

194062
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » VLeits » Зима, лето и романтика

Зима, лето и романтика

15.12.1966
Тапа, Эстония, Эстонская ССР

Подобно Туру Хейердалу, обнаружившему на острове Пасхи странное племя длинноухих, мы по прибытии в полк дивились на нескольких фиолетовоухих. На все вопросы фиолетовоухие отвечали загадочно: «Подрастешь – узнаешь!» Подросли мы уже к ближайшей зиме. Народ отмораживал уши, и они свисали с головы большими фиолетовыми пельменями. Нельзя сказать, что это было частым явлением, поскольку порядки, касающиеся ушей, не были такими строгими, как в учебке. Но и зимы в тот период не баловали,  а в работе кому-то случалось и в узкий люк влезать со всеми двумя руками и головой, скинув для снижения габаритов теплую куртку и ушанку. Может у Пушкина и «мороз и солнце, день чудесный», а у нас тогда уж «мороз и снег, толпа калек». Я бы добавил ветер, потому что сочетание мороза с ветром могло запросто сделать фиолетовым еще и нос. Нос я бы даже поставил на первое место. В моей армии ушанка имела бы три уха.    

Снега же было столько, что стоявшие в отдалении на приколе МиГи-17 засыпа́ло полностью, включая стабилизатор. Этому способствовали снегоочистительные машины, своими роторами отбрасывавшие снег с рулежной полосы прямо на самолеты. Техники ползали по сугробам и, кляня водителей «роторов», длинными металлическими щупами отыскивали истребители. 

На самом деле, если не считать рукосуйство голыми руками по лючкам и особо арктические периоды, зимой было терпимо. Для работы на аэродроме нам выдавали теплое техническое обмундирование, или просто «техническое» И – о счастье! – теплые рукавицы. Счастье омрачалось тем, что в них далеко не всегда можно было работать. Но не только этим: рукавицы шились из меха собак; ужас представить, жизням скольких черных, белых, рыжих, пестрых собачек мы были обязаны. Откуда столько?! Получается, что индустрия.

На нас бывало по четыре пары штанов. Их толщина и плотность возрастала в геометрической прогрессии при перечислении изнутри наружу и завершалась толстенными ватными «техническими». Все это было на массе пуговиц, и при спешке в определенных ситуациях создавало определенные трудности – плату за возможность без особого риска валяться с отверткой под самолетом.

И, наконец, валенки. В сильный мороз ноги в сапогах не спасали никакие «теплые» портянки из застиранной байки. Но великое старинное войлочное изобретение, усиленное современными галошами, кардинально меняло ощущения. Однажды, когда на ногах у меня были валенки без галош, но подшитые толстой войлочной подошвой, только переодеваясь после работы, я заметил в передней части валенка дыру, а в дыре – снег. Нога же все это время, ни о чем не подозревая, чувствовала себя комфортно.

 

Су-9 обладал одним неоспоримо хорошим свойством: его выходное сопло было такого размера, что в нем могло поместиться несколько человек. Чем мы и пользовались. В свободные минуты, предварительно проверив, не слишком ли горячо, мы залезали в нутро отлетавшего на сегодня или просто проверенного на двигатель самолета и грелись. Наслаждались коротким отдыхом и теплом и негромко переговаривались. Так бы сидели и сидели, если бы не возвращение с полета очередной сушки, требующей внимания.

Однажды нас забралось слишком много, и самолет стал садиться на хвост. Обошлось, ничего не смяли – повыскакивали. Однажды техник стал запускать двигатель, а мы были внутри. Обошлось, повыскакивали. Однажды кто-то оставил там то ли куртку, то ли самолетный чехол. Двигатель запустили, и объятый пламенем кусок казенной материи нематериально взвился над плитами бетонного отражателя.

 

Сушки возносились к небесам под неправдоподобно крутым углом, на форсаже, оставляя за собой длинный хвост синего пламени, бьющий при взлете по полосе. Каждую секунду они набирали высоту 200 метров. Только американские старфайтеры и фантомы (F-104 и F-4) делали это быстрее. Народ, далекий от нашей авиадействительности, но наблюдавший полеты издали, говорил: «Знаем, знаем! У вас там днем летают самолеты, а ночью ракеты!» «Знай наших!» – думали мы. Ночные полеты и на нас самих производили впечатление. Если отбросить желание хоть ненадолго прикорнуть, я бы назвал его романтическим. Даже не знаю, как это обосновать. Ночная жизнь на аэродроме, сочетающая движение мощной техники, разноцветные огни на черном фоне ночи, собственную причастность к процессу и – небо, органично вписывающееся в эту картину и делающее ее цельной – вот, если коротко.

А те чувства, философия, выраженная в чувствах, которые охватывают,  когда в сильный мороз идешь по ночной скрипучей заснеженной дороге, освещаемой лишь звездами? На время о морозе забываешь: вокруг – огромный искрящийся купол, переполненный небесными телами. Они мерцают – каждое по-своему, меняют цвет, а иные даже степенно перемещаются или стремительно падают: нашему-то глазу все едино – звезда ли за чертой вообразимого, по сравнению с которой наше солнце жалкий бледный карлик, метеорит или рукотворный спутник с холодильник величиной. И это хорошо: идешь в космической тишине по безлюдной ночной дороге и забываешь о морозе. А чуть выше – Млечный путь.

 

Даже просто наблюдение за процедурой очистки бетона ото льда было захватывающим занятием. На платформе с колесами устанавливался под углом градусов тридцать к земле маленький движок со списанного МиГ-15. Платформу тащил тягач, а движок ревел, разметая огромные куски льда, как бумагу. Не оторваться.

Вообще же представление о романтическом зависит от обстоятельств. Люди гор искренне недоумевают, как можно отправляться в горы за отдыхом. Отдых – это в городе! Невдалеке за нашими аэродромными техническими помещениями начиналось невзрачное поле. На нем произрастало нечто среднее между турнепсом и сахарной свеклой – в том, что на самом деле представлял собой этот корнеплод, мнения наших сельхозэкспертов расходились. Едины мы были в вопросе его поедания, соскучившись по свежим овощам. Улучали момент, пробирались на поле. Сущая ерунда, но нашу жизнь украшала даже после того как мы узнали, что объедаем крупный рогатый скот.

          Турнепс, «неформальная» дорога на аэродром, немного столь же нелегального леса, да воскресных увольнений – вот почти и все, что помнится о лете. Да и турнепс – уже не лето. Зимы запомнились лучше.

15.04.2020 в 17:08

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: